Женщина-призрак

Айриш Уильям

— Почему я не осталась там? Зачем я приехала сюда?

«Семь тысяч долларов в неделю и десять процентов сбора со спектакля стоят того, чтобы приехать сюда», — подумал он, но благоразумно промолчал.

Тем временем Биби надоело искать насекомых в его голове, и она спрыгнула на пол. Он почувствовал себя значительно лучше, хотя его прическа напоминала теперь стог сена после сильного ветра.

— Я пришел сюда потому, что вы известны как интеллигентная, талантливая и красивая женщина, — начал он. Ради своей цели он готов

был землю рыть, не то что расточать комплименты.

— Это правда, никто не считает меня бездушной куклой. — Скромность была одной из ее добродетелей.

Он наклонился вперед.

— Помните номер, с которым вы выступали в прошлом сезоне, когда вас забросали цветами, причем женщины, чтобы привлечь к себе ваше внимание?

Она задумчиво посмотрела в потолок, но тут же заулыбалась. Глаза ее сияли.

— Ах, да! «Чича, чича, бум, бум!» Да, да! Вам понравилось?

— Очень, — тепло сказал он. — В тот вечер мой друг… Он начал подходить к своему делу, но его прервала горничная:

— Вильям ждет ваших распоряжений, сеньорита.

— Прошу прощения, — она повернулась в сторону двери. Здоровенный детина в шоферской форме шагнул вперед, привлекая ее внимание. — До двенадцати вы мне не будете нужны. А в десять минут первого я поеду на ленч в «Нон Бле», так что будьте на месте. — Она подумала немного и добавила: — Все же будьте здесь.

Шофер исчез, а она взяла тяжелый серебряный портсигар и повернулась к нему.

— Мой друг был однажды на вашем представлении с одной женщиной, — продолжил Ломбар. — Поэтому я и пришел к вам.

— Да?

— Я пытаюсь найти ее для него.

Она неправильно его поняла. Глаза ее заблестели.

— Ах, как романтично! Я люблю романтику!

— Боюсь, что нет. Речь идет о жизни и смерти. — Он не хотел сообщать ей слишком много деталей, пусть вспоминает сама.

Она обрадовалась еще больше.

— Тай-й-на! Я люблю тайны! — Она пожала плечами. — Пока они не касаются меня.

Что-то неожиданно заставило ее замолчать. Она уставилась на крошечный бриллиант в браслете. Потом резко подняла голову и щелкнула пальцами. Горничная вышла. Ломбар решил, что его бесцеремонно выпроваживают и что сейчас здесь появится очередной посетитель.

— Вы знаете, сколько времени? — виновато спросила она. — Разве я не говорила вам? Вы очень неосторожны. Доктор сказал, что только один час…

Прежде, чем Ломбар понял, в чем дело, на него налетел тайфун. По крайней мере, так ему показалось, когда раздались пулеметные испанские очереди, перемешанные с писком Биби. Наконец все стихло.

— Я понимаю, как безнадежно ожидать, что вы вспомните определенного человека среди моря лиц, которые появляются перед вами каждый вечер. — В тишине голос Ломбара звучал очень громко. — Я знаю, что вы выступаете шесть вечеров в неделю и даете два утренних представления, да еще в переполненных театрах…

— Я никогда еще не

выступала в пустых театрах, — с гордостью сказала она. — Даже пожар не может мне помешать. Однажды в Буэнос-Айресе в театре начался пожар. Вы думаете, зрители покинули театр?

Он переждал, пока она выговорится, и снова приступил к делу.

— Мой друг и эта женщина сидели в первом ряду возле прохода. — Он извлек из нагрудного кармана бумажку. — Они сидели слева от вас, если смотреть в зал со сцены. Она два или три раза вскакивала с места, когда вы пели.

Глаза ее снова заблестели.

— Она вставала? Когда Мендоза была на сцене? Это очень интересно. Я не знала, что такое случается. — Она стала задумчиво теребить свою бархатную пижаму. — Видимо, ее не волновало мое пение? Или наоборот? Может быть, ее наняли, чтобы освистать меня?

— Нет, нет, нет, вы не поняли, — торопливо сказал Ломбар. — Разве мог кто-нибудь сделать такое ВАМ? Нет, нет! Это было, когда вы пели «Чича, чича, бум, бум». Вы забыли, что в этот момент вы бросаете в зал маленькие сувениры, и она вскакивала, чтобы привлечь ваше внимание. Некоторое время она стояла перед

вами.

Она закрыла глаза.

— Я попробую вспомнить, — пробормотала она. Она закурила сигарету и продолжала сидеть с закрытыми глазами, Он видел, что она и в самом деле пытается что-то припомнить.

— Нет, не могу, — наконец объявила она. — Простите. Это очень трудно. Каждый прошедший вечер кажется мне прошедшим двадцать лет назад. — Она покачала головой.

Он снова заглянул в листок бумаги.

— О, тут есть еще одно, обстоятельство, хотя я не думаю, что это может вам помочь. Она была в такой же шляпке, что и вы. Так говорит мой друг. Я имею в виду, что у нее была точная копия.

Актриса резко выпрямилась. Очевидно, его слова поразили ее. Глаза ее сощурились. Он боялся пошевелиться и сидел, затаив дыхание. Даже Биби перестала шуршать газетами.

Неожиданно она отшвырнула сигарету.

— А-а. Теперь я вспоминаю! Да! — Она торопливо заговорила по-испански, но тут же смутилась и снова перешла на английский. — Да, да! Она стояла перед сценой в моей шляпке! Она стояла прямо перед сценой и смотрела на меня! Ха! Я вспомнила, вспомнила! Вы думаете, такие вещи забываются? — Она столь бурно проявляла свою радость, что Биби испуганно забилась в угол, а Ломбар стал опасаться за ее рассудок.

— Сеньорита, портной ждет вас, — вмешалась горничная.

— Он может подождать, ничего с ним не случится!

Актриса отчаянно замахала руками. — Я услышала такое, чего никогда не слышала!

Она вскочила с шезлонга и пустилась в пляс по комнате, напевая: «Вспомнила! Вспомнила! Я вспомнила!» Биби испуганно наблюдала за хозяйкой.

— Так что вам нужно и при чем тут ваш друг? — внезапно она успокоилась и снова заняла свое место в шезлонге. — Вы ведь не сказали.