Женщина-призрак
Шрифт:
Последнее, казалось, совершенно успокоило ее.
— Подождите минуту, пожалуйста, — пробормотала она и удалилась, закрыв перед ним дверь.
Вскоре дверь открылась.
— Можете войти, мистер Ломбар. Сеньорита примет вас. Садитесь, пожалуйста.
Он находился в замечательной комнате. Она была замечательна не своими размерами, не видом, открывающимся из окна, не роскошной обстановкой, хотя все это было необычным. Она была замечательна хаосом звуков. Фактически это была самая шумная пустая комната, которую он когда-либо видел. Из одной двери доносились свистящие и шипящие звуки, похожие не то на шум вырывающейся из
Он терпеливо сидел и ждал. Он здесь, значит — половина дела выиграна, О второй половине он не думал.
Появилась горничная, он встал, полагая, что она пригласит его зайти в другую комнату. Однако тут же убедился в своей ошибке, потому что горничная прошла в другую дверь, откуда доносился запах жареной рыбы.
— Поменьше масла, Энрико, — услышал Ломбар ее голос. — Она сказала, чтобы ты не употреблял слишком много масла.
— Кто готовит? Я или она? Для кого я готовлю? Для нее или для унитаза?
Они вместе проследовали мимо Ломбара: за горничной шел мужчина в одежде, по цвету напоминающей марабу. Он был короткий и толстый, с лицом кофейного цвета. Потом они проследовали обратно. Шипение и свист прекратились, но послышался детский вопль:
«А-а-а!»
Затем на мгновение воцарилась полнейшая тишина. Но лишь на мгновение. Раздался звук, очень похожий на взрыв, и тут же все предыдущие звуки повторились, но на этот раз к ним прибавились дрожащее сопрано, ревущий баритон, скрип чего-то по стеклу и звук, напоминающий удары головой о стену.
— Я не останусь здесь! — Ломбар снова увидел толстяка-повара. — Ближайшим кораблем уплыву обратно! Пусть она делает, что хочет! Я не останусь!
Ломбар неловко ерзал в кресле. Человеческое ухо не может привыкнуть к такому шуму, и ему казалось, что у него вот-вот лопнут барабанные перепонки.
Потом к этой какофонии звуков присоединился резкий звонок, и вскоре горничная ввела черноволосого усатого индивидуума, который уселся рядом с Ломбаром и тоже стал ждать. Но мужества у него было меньше, чем у Ломбара. Он вскочил и начал быстро прохаживаться по комнате. Потом он обнаружил огромное сооружение, в котором доставили душистый горошек, купленный Ломбаром, остановился, сорвал цветок и сунул его в нос. Ломбар удивленно следил за ним.
— Скоро ли она меня примет? — набросился незнакомец на горничную, когда та прошла мимо. — У меня есть новая идея. Я хотел бы пощупать ее руками, пока она не убежала от меня.
«Я тоже», — подумал Ломбар, очумело мотая головой. Незнакомец снова сел, но тут же опять вскочил.
— Я долго не выдержу, — предупредил он. — Я уйду. Я снова уйду, как раньше!
— Вам бы давно следовало это сделать, — чуть слышно пробормотал Ломбар. — Горничная ушла.
Во всяком случае, это помогло. Появилась горничная, удивленно посмотрела на любителя душистого горошка и снова ушла.
— Она обязательно примет вас — между ним и своим портным, — объявила она.
— Ну и ну, — пробормотал Ломбар.
Но пока ничего не изменилось. Горничная пару раз проходила мимо них, и несколько раз звонил телефон. Пулеметная очередь по-испански притихла.
— Спроси ее, будет ли она сегодня ужинать? — прорычал повар. — Я не разговариваю с ней.
Спутник Ломбара продолжал носиться по комнате.
Потом его увела горничная, потом он снова появился, побегал по комнате и куда-то исчез.
Наконец из святая святых появилась горничная.
— Сеньорита сейчас примет вас, — объявила она.
Он попытался встать и обнаружил, что у него онемели ноги. Он прошелся по комнате, поправил галстук и одернул пиджак.
Затем он вошел в комнату и увидел женщину, восседавшую в шезлонге в позе Клеопатры, и в тот же момент что-то меховое метнулось на него и с визгом вцепилось в плечи. Этот звук очень походил на трение пальцем по стеклу, и он нервно вздрогнул. Что-то длинное, похожее на змею, обвилось вокруг шеи.
Женщина в шезлонге сияла, как нежная родительница:
— Не бойтесь, сэр, это всего лишь малютка Биби.
Ломбар понял, что эта крошка играет здесь не последнюю роль. Он попытался повернуть голову, но ему это не удалось. Он с трудом выдавил из себя улыбку.
— Без Биби я ничего не делаю, — пояснила хозяйка. — Мое гостеприимство зависит от Биби. Если Биби не нравится посетитель, она забивается под диван, и я выгоняю посетителя. Если посетитель нравится Биби, она прыгает ему на шею, и я принимаю его.
Она обезоруживающе улыбнулась.
— Вы понравились. Биби, иди ко мне.
— Нет, нет, пусть останется, я не возражаю, — пробормотал Ломбар. Он понимал, что таким образом он только заслужит благосклонность хозяйки. Теперь он понял, что это — маленькая обезьянка и вокруг его шеи обвился ее хвост. Ломбар облегченно вздохнул: слава Богу, что Биби не оказалась зверем пострашнее.
Актриса радостно улыбнулась, а Биби принялась рыться в волосах Ломбара.
— Садитесь, пожалуйста, — сердечно пригласила хозяйка. Он осторожно, стараясь не сбросить обезьянку, придвинул кресло и сел. Теперь он мог внимательно рассмотреть актрису. На ней была черная бархатная пижама, на голове—невообразимая прическа. — У меня есть свободная минутка. — Горничная стояла рядом с ней и что-то держала в руке. Актриса повернула голову, горничная протянула руку, и Ломбар увидел свою открытку. Актриса прочла его фамилию. — Очень мило, сеньор Ломбар, что вы подарили эти цветы. Вы написали, что недавно вернулись с моей родины; мы встречались там?
К счастью, она заговорила раньше него. Ее большие глаза затуманились и поднялись к потолку,
— Ах, мой Буэнос-Айрес! — вздохнула она. — Милый! Буэнос-Айрес! Как я соскучилась! Огни на Калле Флорида по ночам!
Он не зря потратил несколько часов на изучение путеводителя до того, как пришел сюда.
— Берега Ла-Платы, — мягко сказал он. — Скачки в Палермо-парке…
— Не надо, — попросила она, — не надо, а то я могу заплакать.
Она не шутила. Он понял: она и в самом деле может заплакать. Легко возбудимая натура.