Женщина в бегах
Шрифт:
– Последний раз был в апреле.
– У нее есть фотографии?
– Наверное.
Совершенно спокойная, Ти сложила руки на столе.
– Вы виделись с ним сегодня?
Грей кивнула.
– В День святого Валентина Изабель готовила для него ужин, это было их первое 14 февраля вместе. Она купила особенный наряд и все такое. Украсила квартиру. Все очень романтично. Он должен был прийти в семь вечера, но не появился. Восемь часов, а Иана по-прежнему нет. Он позвонил ей в десять, заявив, что ему нужно было отвезти мать в отделение
– Он лгал?
– Он сказал, что звонил и писал.
– Но?
– Но Изабель была так расстроена, что не слышала звонков. А зная Иана, он наверняка соврал и не писал ей, а потом еще обвинил ее, что она их не забрала. Он делал так все время. Заставлял ее думать, что она сумасшедшая.
Сэди вернулась за стол, держа поднос с тарелками. Грей она сказала:
– Это для тебя. От Хэнка.
Она поставила «Маргариту» и положила перед ней записку, написанную на салфетке: «Раз лизнула – теперь твое».
Грей порозовела, но не осмелилась взглянуть на Хэнка, боясь, что она – раз! – и взорвется, разлетевшись осколками по пиньятам и сомбреро.
Напротив нее лучшая подруга Изабель шептала благословение за еду. Затем Ти схватила бутылку «Чолулы» и вылила почти весь соус на свою торту.
– Он рассказывал вам о выходных в День памяти?
– Немного, но ее коллеги сказали мне, что она была расстроена в ту пятницу.
– Вы ходили в Центр выпускников? – спросила Ти, расширив глаза.
– Да. И мне там очень помогли.
– Изабель и Иан спорили всю неделю. Они должны были уехать из города в пятницу вечером. Однако он не появился. Помня, что он сделал в День святого Валентина, Изабель поехала к нему домой. Он живет на Фермерском рынке, недалеко от Фэрфакса.
Ти откусила большой кусок торты, и мясо перекатилось с булочки на тарелку.
– Во всяком случае она постучала в его дверь, потому что он так и не дал ей ключей, хотя у него есть ключи от ее почтового ящика и от входной двери. Поэтому он ответил, но не впустил ее. Именно тогда она увидела одну из его медсестер…
– Блондинка? – спросила Грей. – Симпатичная? Похожа на Мишель Пфайффер?
– Ага. Знаете ее?
– Нет. Она зашла к нему в кабинет, пока мы разговаривали.
– Что ж, – продолжила Ти, – Изабель видела ее. Ее зовут Тринити. Она стояла в двери в его спальню и…
Слезы заблестели в глазах Ти и блеснули на ее великолепных ресницах.
– Она была так расстроена, ведь теперь она точно знала, что он ей изменяет. Она накричала на него, и он ударил ее прямо там, на глазах у другой женщины, а затем выгнал Изабель. Она позвонила мне около десяти или одиннадцати часов вечера, я слушаю ее и говорю себе: как-то она странно говорит. Медленно как-то. Я подъехала к ней, дверь была не заперта, вошла, а она на полу в ванной, и там таблетки…
Ти зажала рот рукой, чтобы подавить слезы.
– Таблетки повсюду.
Уши у Грей потеплели, и она положила дрожащую руку
– То есть она пыталась покончить жизнь самоубийством? Иан говорит…
– Я знаю, что говорит Иан, – отрезала Ти. – Она не разрешила мне вызвать девять-один-один. Не разрешила отвезти ее к врачу – тем более она наверняка знает всех врачей «скорой» в Лос-Анджелесе. Она сказала, что если Бог хочет, чтобы она жила, она справится. Так что я просто сидела с ней и молилась, чтобы Он спас ее, и я молилась и надеялась, что она не приняла достаточно таблеток. Она пережила вечер пятницы. Но всю субботу и воскресенье ей было плохо. По воле Бога она выжила.
– А потом в понедельник она уехала?
Ти кивнула.
По словам миссис Томпкинс, в то утро Изабель села в черный грузовик.
– А что насчет ее семьи? – спросила Грей. – Что они сказали?
– Она ничего не сказала родителям, – сказала Ти, поедая тертый салат. – Она знала, что они выпишут ее по собственному желанию или что-то в этом роде, если она не получит терапию, не пойдет на реабилитацию или не сделает что-нибудь после попытки суицида. Так что мы держали это в секрете.
– А другие ее друзья? Они знали?
– Какие еще друзья?
– Те, что я вижу на ее странице в «Фейсбуке». Дегустация вин в Темекуле и бранч…
– А… Они. Это ненастоящие друзья, – сказала Ти, высоко подняв подбородок. – Они больше напоказ. Что бы выпить, потому что я не пью. Я их не знаю и знать не хочу. Они хотят, чтобы она оставалась с Ианом. Из-за его денег и статуса, из-за всех материальных благ, которые он ей дает. Изабель никогда не могла признаться им… этим женщинам… что она… что Иан…
Грей понимающе кивнула.
– Они знают, что она уехала?
Ти пожала плечами.
– Вы не сказали им?
– Нет. Они тоже не беспокоятся о ней. Не скучают по ней. Ни одна из них не связалась со мной, а ее не было весь июнь, большую часть июля, завтра у нее день рождения, а они заняты выпивкой, курят травку и спят со всеми подряд. Они тоже виноваты в депрессии Изабель. Она становилась похожей на них – в душе у нее были одни противоречия…
– Значит, вы сказали Иану, что Изабель пыталась покончить с собой. И он сказал…
– Он сказал: «Она даже убить себя не может нормально».
– Так и сказал?
– Нет. Он это написал.
– Вам?
– Да.
– Когда?
– Примерно через несколько дней после того, как все произошло.
– Изабель к тому времени уже уехала.
Ти кивнула.
– Вы все еще поддерживали с ней контакт.
Ти снова кивнула.
– Но Иан думал, что все в порядке…
– Примерно до первого июня. Именно тогда он обратился в полицию. Он пытался позвонить ей, но она не отвечала. Пошел к ней домой, но ее не было. Затем заявил, что она украла Кенни Джи. Вот почему он нанял вас. Ему плевать на нее – он просто хочет свою проклятую собаку.