Женщина в белом(изд.1991)
Шрифт:
Я расстался со своим случайным спутником близ Нолсбери и сразу же отправился к мировому судье. Как я и предполагал, никто не явился предъявить мне обвинение. Нужные формальности были соблюдены, и меня отпустили. Когда я выходил из городской ратуши, мне подали письмо от мистера Доусона. Он писал, что дела задержали его, поэтому он не смог приехать и лично подтвердить мне свою готовность оказать мне всяческую помощь, если б она мне понадобилась. Я тут же написал ему в ответ о своей искренней благодарности и о том, что сожалею о невозможности повидать его, ибо по неотложным делам должен сегодня же вернуться домой.
Через полчаса экспресс мчал меня в Лондон.
Было около десяти часов вечера, когда я доехал до Фулема и разыскал дорогу в Гоуверз-Уолк.
Лора и Мэриан встретили меня у дверей. Мне кажется, что до этой минуты мы сами не сознавали, как крепки те узы, которые связывали
Перемена обстановки, по-видимому, очень обрадовала и заинтересовала Лору. Она сочла, что у Мэриан явилась счастливая мысль устроить мне сюрприз — переехать из тесного, шумного, многолюдного городского квартала в тихое, тенистое загородное местечко близ реки. У нее было много планов на будущее — она говорила о рисунках, которые ей предстояло закончить, о новых покупателях и заказчиках, которых я разыскал, о шиллингах и пенсах, которые она скопила, и, показав мне свой туго набитый кошелек, гордо предложила мне взвесить его на руке. Для меня было радостным сюрпризом увидеть, как она похорошела и поправилась, — я этого не ждал. Я был обязан столь неожиданным счастьем мужеству Мэриан, преданности Мэриан.
Когда мы с Мэриан остались одни и могли откровенно поговорить обо всем, я попытался выразить ей благодарность и восхищение, которые переполняли мое сердце. Но благородная, великодушная Мэриан не пожелала и слушать меня. Святое женское самоотречение, отдающее все, ничего не требуя взамен, было присуще ей всегда и во всем.
— Я бы написала вам более обстоятельно, — сказала она, — но у меня не было ни одной свободной минуты… Вы выглядите усталым и измученным, Уолтер. Боюсь, что письмо мое очень встревожило вас?
— Да, вначале, — ответил я, — но я успокоился, Мэриан, зная, что могу всецело положиться на вас. Прав ли я: этот неожиданный переезд вызван каким-нибудь новым коварством графа Фоско?
— Вы совершенно правы, — сказала она. — Вчера я видела его и, что еще хуже, Уолтер, я говорила с ним.
— Говорили с ним? Он узнал, где мы живем? Он приходил к нам?
— Да. Он приходил в дом, но не поднялся к нам. Лора его не видела, она ни о чем не подозревает. Я расскажу вам, как это произошло. Верю и надеюсь, что опасность уже миновала. Вчера я была в гостиной, там, на нашей старой квартире. Лора сидела за столом и рисовала, я ходила по комнате и наводила порядок. Подойдя к окну, я выглянула на улицу. На противоположной стороне, как раз напротив нашего дома, я увидела графа! Он разговаривал с каким-то человеком.
— Он заметил вас в окне?
— Нет. По крайней мере, я думала, что не заметил. Я была так потрясена его появлением, что не могу с уверенностью сказать, заметил он меня или нет.
— Кто был с ним? Незнакомый человек?
— Нет, Уолтер, знакомый! Как только я опомнилась, я сразу его узнала. Это был директор лечебницы для умалишенных.
— Граф показал ему наш дом?
— Нет. Они разговаривали так непринужденно, как будто совершенно случайно встретились на улице. Я осталась у окна, наблюдая за ними из-за занавески. Если б в эту минуту Лора видела мое лицо! К счастью, она углубилась в свое рисование. Они скоро расстались. Директор лечебницы пошел в одну сторону, а граф — в другую. Я начала надеяться, что встреча их была действительно случайной, и вдруг увидела: граф вернулся, постоял с минуту напротив нашего дома, вынул карандаш, что-то записал, а затем перешел через улицу и вошел в лавку под нами. Я выбежала из комнаты, сказав Лоре, что мне надо пойти в спальню, а сама быстро спустилась вниз по лестнице и стала ждать с твердым намерением ни за что не пускать его наверх, если б он попробовал подняться. Но он не сделал этой попытки. На лестницу из лавки вышла продавщица и, увидев меня, подала мне визитную карточку — большую, с золотым обрезом, с его именем и гербом. На оборотной стороне визитной карточки было написано: «Дражайшая леди (да, этот негодяй все еще обращается ко мне в таких выражениях!), дражайшая леди, умоляю вас — на одно слово! По серьезному делу — оно касается нас обоих». В крайней необходимости человек соображает мгновенно. Я сразу поняла, что оставаться в неведении относительно намерений такого человека, как граф Фоско, было бы непростительной, роковой ошибкой. Я поняла, что обязана согласиться на его просьбу и повидать его. «Попросите джентльмена подождать меня внизу у выхода», — сказала я. Я побежала к себе за капором и шалью. Я не хотела разговаривать
— Вы помните, о чем он говорил?
— Я не в силах повторить этого, Уолтер! Сейчас вы узнаете, что он сказал о вас, но я не стану повторять того, что он сказал мне. Наглая приторность его письма бледнеет по сравнению с тем, что он говорил! У меня руки дрожали от желания дать ему пощечину! Но я только изорвала в клочки под моей шалью его визитную карточку. Я молчала и уходила все дальше от дома (боясь, что Лора может увидеть нас из окна), а он, ласково протестуя, следовал за мной. Завернув за угол, я остановилась и спросила, зачем ему понадобилось видеть меня. Он отвечал, что ему необходимо, во-первых, если я не возражаю, выразить мне свои чувства. Но я не пожелала слушать про его чувства. Во-вторых, повторить предостережение, почтительно изложенное в его письме. Я спросила, чем вызвана необходимость повторять это предостережение. Он отвесил поклон, улыбнулся и сказал, что готов объяснить. Мои страхи и опасения полностью оправдались, Уолтер. Я сказала вам, помните, что сэр Персиваль слишком упрям, чтобы прислушиваться к советам своего друга относительно вас; я сказала, что граф не опасен, пока не почувствует угрозы собственным интересам и не перейдет к действиям.
— Я помню, Мэриан.
— Так вот, слушайте дальше. По словам графа, сэр Персиваль отклонил его совет. Сэром Персивалем руководило только его собственное упрямство и ненависть к вам. Граф предоставил ему поступать по своему усмотрению, но на всякий случай решил установить, где мы проживаем. Когда вы вернулись в первый раз из Хемпшира, Уолтер, вас выследили те же самые люди, что сторожили вас у конторы мистера Кирла. Сам граф шел с ними до дверей нашей квартиры. Он не рассказал мне, как им удалось остаться незамеченными. Он выяснил, где мы живем, но не воспользовался этим, пока не получил сообщение о смерти сэра Персиваля, а тогда взялся за дело сам, предполагая, что теперь вы займетесь им как сообщником покойного. Он немедленно снесся с директором лечебницы и решил привести его сюда, к дому, где скрывалась убежавшая пациентка, уверенный, что, чем бы это ни кончилось, вы будете немедленно вовлечены в нескончаемые судебные препирательства, а это затруднит ваш переход к наступлению против него. Таково было его намерение, как он мне сам в этом признался. Единственное соображение, которое остановило его в последнюю минуту…
— Да?
— Мне трудно говорить об этом, Уолтер, но я скажу. Единственным соображением, остановившим графа, была я! Не могу выразить, какой униженной я себя чувствую при этой мысли! Единственное слабое место в характере этого стального человека — это его преклонение передо мной, как он говорит. Из чувства собственного достоинства я пыталась долго не верить ему, но его взгляды, его поступки убеждают меня в этой постыдной истине. В глазах этого чудовища, этого злодея блеснули слезы, когда он говорил со мной. Да, Уолтер, он заявил, что в ту минуту, когда он собирался указать директору нашу квартиру, он подумал о том, как я буду страдать, если меня снова разлучат с Лорой, он подумал о моей ответственности, если б меня обвинили в устройстве ее побега. Он вторично пошел на риск (хотя и ждет от вас всяческих неприятностей, Уолтер) и не указал нашей квартиры — ради меня. Он просил только об одном: чтобы я помнила о его самопожертвовании и умерила ваш пыл — ради самой себя! В моих собственных интересах! Интересах, о которых ему, возможно, никогда уже не удастся говорить со мной. Я не пошла на эту сделку — я бы скорей умерла, чем согласилась! Можно верить ему или нет, лгал он или говорил правду, что отослал директора лечебницы под каким-то предлогом, но я сама видела, как тот ушел, даже не посмотрев в нашу сторону, не поглядев на наше окно…
— Я верю, что граф говорил правду, Мэриан. Самые лучшие из людей бывают непоследовательны, делая добро, почему же худшим из них не быть непоследовательными, причиняя зло? Но я думаю, что в то же время он пытался запугать вас, угрожая сделать то, чего на самом деле сделать не мог. Мне кажется, не в его власти заставить доктора вернуть Лору в лечебницу теперь, когда сэр Персиваль умер и миссис Катерик находится вне его власти. Но мне хочется знать, что было дальше. Что сказал граф обо мне?