Женщина в черном
Шрифт:
– Похож – не похож, много ты понимаешь, Чайкин, – ответил Завадский. – А между прочим, должен уже – не первый год погоны носишь. Или тебе напомнить, как зачастую выглядят настоящие преступники? Добропорядочные граждане, милые девушки, любящие родственники, лучшие друзья… Продолжать?
– Нет, я помню.
– Ну а раз помнишь, зачем снова эту песню заводишь? Тоже мне, гуманист выискался!
– А если…
– Если гражданин Фрайман окажется невиновным, мы с радостью выпустим его на свободу. А пока пускай посидит и подумает, каким образом он в эту историю вляпался. Но для меня и так все очевидно. Благодаря, кстати, твоей вездесущей тете, которая, между прочим, твою работу сделала. Что молчишь? Ну молчи, молчи.
До жилого квартала «Алые паруса» они с Чайкиным добирались на старенькой «Ладе» Завадского, который в кои-то веки приехал на работу на машине. Завадский всю дорогу ворчал и периодически матерился, проклиная себя за дурацкую идею отправиться в путь на автомобиле. Пробка, в которой они застряли, отняла у них втрое больше времени, чем если бы они поехали на метро.
И все же с горем пополам по прошествии сорока минут они подъехали к роскошному кварталу, состоящему из нависших над рекой небоскребов. Неожиданно дорогу преградил шлагбаум. Завадский открыл окно и яростно вдавил пальцем кнопку переговорного устройства.
– Слушаю, – раздалось из динамика.
– Полиция, – крикнул гораздо громче, чем нужно, Завадский.
– А я министр обороны, – ответил динамик.
– Слушай, ты! – рявкнул побелевший от ярости капитан. – Я щас снесу к чертям этот твой шлагбаум, а потом еще и привлеку тебя за препятствие сотрудникам органов при исполнении.
– Документы предъявите.
– Куда я их тебе предъявлю?
– Прямо перед вами камера.
Завадский выдернул из кармана удостоверение и, вытянув руку, показал документ.
– Проезжайте.
Шлагбаум бесшумно поднялся, открывая проезд. Завадский в очередной раз матюгнулся и вдавил педаль газа до упора. Колеса автомобиля печально взвизгнули, прокрутившись на месте, и «Лада» влетела на территорию жилого комплекса, оставив на асфальте перед шлагбаумом две черные полосы от шин.
Чайкин сидел, молча вцепившись в ручку над головой, до тех пор, пока Завадский не затормозил у сверкающего в лучах заходящего солнца корпуса.
– Вы к кому? – строгим голосом поинтересовался бдительный охранник в черном костюме.
– К Мардасову, – ответил Завадский, едва сдерживая ярость на всех этих бесконечно любопытных привратников.
– Его нет дома.
– А то я не знаю! Мы к его жене, Ангелине Чеховой.
– По какому вопросу?
Чайкину показалось, что сейчас Завадский выхватит уже не удостоверение, чтобы помахать им перед носом у дотошного охранника, а пистолет из наплечной кобуры, и поспешил сам вытащить свою «ксиву».
– Полиция, – сказал он. – Спецоперация ФСБ.
Охранник, было приподнявшийся навстречу непрошеным гостям, снова сел на место.
– Спецоперация ФСБ? – переспросил Завадский в лифте.
– Ну да, – ответил Чайкин. – Для солидности.
– А при чем тут ФСБ?
Чайкин пожал плечами.
– М-да, – произнес Завадский. – Узнаю методы твоей тетушки.
– Она мне двоюродная бабушка, – поправил Чайкин.
– Тем более. Ну да ладно, главное – сработало.
Мелодичный звонок сообщил, что они прибыли на нужный этаж, и двери бесшумно распахнулись.
Ангелина Аркадьевна Чехова оказалась высокой стройной брюнеткой средних лет, с красивым лицом и пронзительным взглядом больших серых глаз, никак не вязавшихся с ее восточной внешностью. При взгляде в эти глаза оба, и Завадский, и Чайкин, словно онемели.
Открыв дверь, Чехова несколько секунд изучала незваных гостей, затем, отступив в сторону, пригласила их войти.
– Здравствуйте, – наконец опомнившись, сказал Завадский. – Мы из полиции…
– Я догадалась. Обувь можете не снимать. Проходите.
Повернувшись к ним спиной, она направилась в комнату. Чайкин, который уже успел стянуть с себя один ботинок, попытался снова надеть его, но ботинок с завязанными шнурками никак не хотел налезать обратно, а возиться с ним было некогда, поэтому Чайкин так и поковылял с наполовину надетым ботинком вслед за благоразумно отрицающим всякую поспешность Завадским.
Они вошли в большую гостиную. Чехова уже расположилась в широком велюровом кресле, закинув ногу на ногу, отчего ее темно-синий, с восточным рисунком, шелковый халат слегка распахнулся, открывая взору тонкое колено и безупречную лодыжку цвета слоновой кости. Она кивком указала на такое же кресло напротив, куда сразу же и уселся Завадский, оставив Чайкина, словно пажа, стоять рядом.
– Ангелина Аркадьевна, – начал разговор Завадский, – мы должны сообщить вам, что…
– Что мой муж скончался?
– Да, а откуда вы…
– Неужели вы думаете, что в окружении моего супруга не нашлось доброжелателей, которые сразу же поспешили сообщить мне эту приятную новость.
– В каком смысле «приятную»? – икнув, спросил Чайкин.
Чехова не удостоила его ответом, лишь мельком взглянула на молодого оперативника.
– Значит, вы уже все знаете? – уточнил Завадский.
– Ну, по всей видимости, пока не все. Только то, что мой муж выбрал самое подходящее место, чтобы отбросить копыта, а в его убийстве обвиняют беднягу Фраймана.
При словах «отбросить копыта» Завадский и Чайкин переглянулись.
– А вы считаете, что Фрайман не мог? – спросил Завадский.
– Я вас умоляю! Вы же видели Ваню… Ивана Абрамовича.
– Ну, внешность бывает обманчивой.
– Я знаю его сто лет. Они с Мардасовым все жизнь работают вместе… работали. Фрайман даже комара убить не может – просто смахнет, если тот присосется. А уж если случайно прихлопнет, так прощенья просить будет. Нет! Не верю.
– М-м-м, позвольте еще один вопрос. Вы знали о связи вашего мужа с женой Фраймана?