Женщина-ягуар и мудрость дерева бабочек
Шрифт:
– Сойла, теперь он хочет дать мне что-то взамен.
– Что именно?
– Шкурку скунса!
– Спроси, почему он решил подарить тебе шкурку скуна?
– Он говорит, что это заставит моих врагов держаться подальше.
Тогда возьми, Линн. Я взяла протянутую им шкурку и сунула ее в карман платья. Сэм тут же подтянулся, стал каким-то скованным, его глаза пристально смотрели на меня.
– Спроси Сэма, будет ли он переводить для тебя?
– Что переводить?
– Просто спроси, а потом повтори мне его ответ.
– Он говорит, что перенесет дары и руководство
– Подожди! – оборвала меня Сойла. – Спроси, как тебе услышать его в обычном состоянии сознания.
Мне хотелось пожаловаться Сойле, что она ведет себя грубо и предъявляет ко мне слишком много требований. В конце концов, у меня есть собственные мозги, и я сама могу решить, о чем его спросить. Однако происходящее было настолько странным, что у меня вообще не возникало вопросов. Подумать только, всего несколько часов назад я была… где же я была? Ладно, это неважно.
– Что ты сказала, Сойла?
– Я просила тебя узнать у него, как ты можешь услышать его голос в обычном состоянии.
Я спросила.
– Он говорит, что, если вечером, перед сном, я сяду за стол с ручкой и бумагой, он появится рядом и поможет мне писать. Я не хочу, чтобы он являлся ко мне домой, Сойла. Люди и так считают меня достаточно чудаковатой.
– Никто его не заметит, – успокоила меня Сойла. – Никто не узнает.
– Что ж, если так, то пусть приходит. Я уложу его в комнате для гостей.
Мне кажется, ему все равно, где ты его уложишь. Поблагодари его за подарок и предложи свою помощь. Скажи, что мы собираемся продолжить свой путь, но обязательно вернемся и снова увидимся.
– Он ответил, что дождется нас, сколько бы времени ни заняло наше путешествие.
– Отлично, – сказала Сойла. – Теперь пойдем. Иди по той тропе, на которой мы сейчас. Нужно поторопиться. Мы можем опоздать на встречу с ней. – С этими словами она решительно потянула меня вперед.
Я шла быстро и по-прежнему вела Сойлу за собой. Мне казалось, что она очень торопится, и потому я почти бежала. Зелено-голубой песок пустыни слегка поблескивал. Тропа была видна довольно отчетливо, но я не видела на ней никаких отпечатков следов, и это казалось несколько странным. Вскоре мы вошли в какую-то долину и двинулись среди крупных валунов. Через несколько минут я вдруг сообразила, что это драгоценные камни: изумруды, алмазы, рубины, сапфиры и гранаты. Я не верила своим глазам. Они выглядели намного прекраснее обычных драгоценных камней, а размерами не уступали многоэтажным зданиям. Наконец мы вышли к развилке, и я спросила Сойлу, куда нужно сворачивать.
– Налево, – сказала она.
– Ты уже бывала здесь, Сойла?
– Здесь не бывала, и все же знаю это место, как свои пять пальцев.
Это объяснение меня полностью удовлетворило. Теперь поверхность земли стала совершенно белой, и от этого кружилась голова. Мне показалось, что мы поднимаемся в гору, причем отлогий подъем постепенно становится все круче. Я никогда раньше не видела такой почвы, она была белее снега, и все же я воспринимала этот совершенно невообразимый пейзаж как нечто само собою разумеющееся. Затем я услышала музыку – и такой музыки мне тоже никогда прежде не доводилось слышать. Пел хор, время от времени его заглушал громоподобный хлопок. Мелодия была чудесной, но мне казалось, что она не очень соответствует обстановке.
– Сойла, в это трудно поверить…
– Во что? – переспросила Сойла.
– Там, впереди, танцует балерина. Танцует так здорово, что просто завораживает.
– Пойдем к ней, – приказала Сойла. – И помни, что она тоже не видит и не слышит меня, так что тебе опять придется рассказывать мне, что происходит и что она говорит.
Я пообещала, что сделаю это, и с восхищением приблизилась к танцовщице. Сейчас она кружилась, вытянувшись на кончиках пальцев, но, заметив меня, остановилась. Женщина была высокой и стройной, она выглядела так, словно только что сошла со сцены Большого Театра. Ее волосы были собраны, а пачка была усыпана бессчисленными драгоценностями. У балерины были поразительно красивые руки с длинными заостренными пальчиками.
Мы поздоровались друг с другом, и я обрушила на нее град вопросов. Ответы оказались весьма изощренными.
– Что она говорит? – спросила Сойла.
– Ее зовут Лала, она русская прима-балерина. Онаочень красивая, само совершенство. Рассказала мне историю всей своей жизни. Хочешь послушать?
– Потом. Сколько ей лет?
– Она старше меня… Думаю, около сорока пяти.
– Что она думает о твоей жизни?
Она говорит, что, по ее мнению, я выбрала довольно интересную форму самовыражения. Не так уж много людей проявляют желание погрузиться в магию. Говорит, что мне стоит побольше узнать о балете и движении. Кроме того, она утверждает, что танцевать никогда не поздно, если следишь за своим телом. Мне кажется, что я ей понравилась.
– Она рада тебя видеть?
– Да, говорит, что очень рада. Она сказала, что уже давно хотела со мной познакомиться и с удовольствием встретится снова. Интересно, захочет ли она приехать в Лос-Анджелес и погостить у меня?
– Спроси, когда она сможет тебя навестить.
– Она ответила так же, как Сэм: сказала, что будет приходить каждый вечер, перед сном. Похоже, в моем доме соберется славная компания. Где же мне разместить ее, если в гостиной будет спать Сэм?…
– Спроси, не хочет ли она сделать тебе подарок? – прервала Сойла.
– Тебе не кажется, что это будет просто невежливо, Сойла? Мы с ней только познакомились.
– Тут другие обычаи. Здесь так принято.
– Я не знала…
Я быстро спросила Лалу, не хочет ли она мне что-нибудь подарить. Она сделала несколько изящных шагов, наклонилась, подобрала с земли что-то блестящее и протянула мне.
– Какой роскошный подарок, Лала! Огромное спасибо. Сойла, она подарила мне пару золотых серег!
– Дай ей что-нибудь взамен. Отдай свое кольцо. Несколько поколебавшись, я стянула с пальца кольцо с опалом и вручила его Лале. Она немедленно надела его на руку. На фоне остальных драгоценностей оно выглядело совсем не примечательным.