Женщина-загадка
Шрифт:
– Татьяна Александровна, я отдаю себе отчет в том, что в прошлый ваш визит я вел себя… недостаточно корректно. Возможно, теперь вам не очень-то хочется иметь со мной дело. Но поймите и вы меня! Я впервые в жизни столкнулся с подобного рода ситуацией. Она выбила меня из привычной колеи. Теперь же все еще сильнее обострилось, и я вынужден просить вас о помощи. – Он помолчал, но, не дождавшись моего ответа, продолжил: – Поверьте, я достаточно состоятельный человек. Я могу себе позволить оплатить ваши услуги. Сколько бы вы ни потребовали.
Последние слова ввели меня в большой соблазн: воспользовавшись ситуацией, назвать Лисицкому завышенные расценки, вдвое большие моего обычного тарифа. Но профессиональные принципы быстро победили это искушение. В конце
– Моя обычная такса – двести долларов за один день расследования, – начала я, – кроме того, я вовсе не собиралась отказывать вам в помощи. Прежде чем принимать решение – возьмусь ли я за ваше дело, – мне хотелось бы услышать больше о сути ваших проблем. Все детали можно будет обсудить позже.
Лисицкий вздохнул с явным облегчением:
– Спасибо! Большое спасибо – за то, что вы не отказали мне! Вы даже не представляете, какой груз упал с моей души.
– Пожалуйста, давайте перейдем к делу, – прервала я этот поток благодарностей, грозящий превратиться в полноводную реку.
– Да, да, конечно. Понимаю. Время – деньги, и все такое. – Наконец, собравшись с мыслями, он спросил: – С чего же мне начать?
– С начала, – банально ответила я и приготовилась слушать.
– Но я ведь даже не знаю, с чего все началось!
– Тогда расскажите о том, что вас больше всего беспокоит в данный момент.
Вид у Лисицкого стал серьезным, сосредоточенным.
– Дело в том, что я подозреваю – меня хотят подставить! – выпалил он.
– Кто и каким образом?
– Кто – я, естественно, не знаю. А вот как – попытаюсь описать. Во-первых, мне кажется, что за мной следят! Кто-то преследует меня, – Лисицкий выдержал прямо-таки театральную паузу.
В первый момент мне на ум пришло: Морковкина! Лисицкого преследует журналистка Стелла Морковкина. Ведь она же грозилась, что выследит владельца «Фибиуса» и заставит его дать ей интервью. Вот весело будет, если преуспевающего бизнесмена ввела в параноидальное состояние молоденькая журналистка!
– Поясните, – бросила я.
– Поясняю, – послушно, как школьник, повторил Лисицкий. – В субботу, после того как все… закончилось, когда увезли тело и все ушли из офиса, я оставил фирму последним. Я закрыл кабинет на ключ. Обычно помещение на сигнализацию ставит секретарь. Но, сами понимаете, в тот день сделать это было невозможно… Я прошел к пульту и включил сигнализацию. После этого спустился на лифте на первый этаж. Немного поболтал с охранником. Обычно я этого не делаю. Киваю в знак прощания и ухожу. Но день выдался… неординарным, поэтому я, изменив своим привычкам, вкратце обсудил происшествие с дежурным. Он выразил мне сочувствие, и я направился к своей машине. На стоянке тоже ничего необычного не произошло. Я включил зажигание и поехал к своему дому. Мысли мои были всецело заняты событиями этого дня. Я с трудом сосредоточился на дороге… В какой-то момент я заметил позади автомобиль. Почему я обратил на него внимание – сказать не могу. Дорога не была пустынной, тем более что ехал я по центральной магистрали. По ней едут тысячи машин… Но вот что было странно. Этот автомобиль, как показалось мне тогда, слишком уж упорно следовал за моей машиной. Если я притормаживал, пропуская чью-либо машину вперед, водитель той машины тоже замедлял движение. Стоило мне прибавить газ – и та машина начинала ехать быстрее. Одним словом, мне показалось, что ее водитель преследует именно меня. Я занервничал. Хотел даже изменить маршрут и направиться прямиком в ближайшее отделение полиции. Но усталость и все перипетии минувшего дня взяли верх. До дома мне оставалось проехать буквально пару кварталов. И я все же выбрал путь домой. Возле дома, выйдя из машины, я внимательно огляделся. Автомобиля, преследовавшего меня, нигде не было видно. Тогда я решил, что все это – плод моего возбужденного сознания. Я отмахнулся от дурных мыслей и пошел домой. Я не слишком-то подробно рассказываю, – вдруг спохватился он.
Я заверила его, что – в самый раз. Ободренный моими словами, Лисицкий продолжил:
– На следующее утро я приехал в офис очень рано. Еще не все сотрудники были на местах. Спал, знаете ли, плохо… Сначала все шло как обычно. Потом ко мне пожаловала журналистка из «Тарасовских новостей». Позвонила и потребовала дать ей интервью. Видите ли, общественность хочет знать подробности о жизни и смерти Алисы Харьковой! Мне бы и самому хотелось узнать эти самые подробности! От интервью я категорически отказался. По-моему, она обиделась. Потом – ваш звонок и последовавший за ним визит… Теперь, надеюсь, вы понимаете, в каком состоянии я пребывал во время вашего посещения? – Лисицкий умудрился смущенно улыбнуться.
Я не улыбнулась в ответ, и он продолжал.
– День подошел к концу, и, верите, я был этому несказанно рад! Парадокс! Знаете, я отношусь к той категории людей, которые не мыслят себя вне работы. Обычно в конце рабочего дня я испытываю чувство удовлетворения от результатов своего труда. Даже, можно сказать, сожалею о том, что день уже закончился. Но выполнять рабочие обязанности, не имея под рукой толкового секретаря, – это настоящая пытка! Телефон звонит, не умолкая, в дверь постоянно ломится народ, жаждущий, чтобы всех приняли именно сегодня, а лучше всего – сейчас, и все в том же духе. То заказчики, то бренд-менеджеры, то Раечка – бухгалтер, то новая уборщица с ее дурацкой привычкой постоянно оставлять в проходе орудия труда… И так – целый день: то одно, то другое. В общем, к вечеру я утвердился в мысли, что не напрасно платил Алисе такую высокую зарплату. Она ее отрабатывала сполна! Закрыв кабинет и включив сигнализацию, я решил, что завтрашний день я начну с того, что позвоню в агентство по найму персонала и дам объявление о вакансии секретарши в моей фирме.
Садясь в автомобиль, я вспомнил о вчерашнем преследовании, но эта мысль меня не слишком обеспокоила. Видимо, сказывалось утомление истекшего дня. Однако подсознательно я все же думал об этом. А через несколько минут заметил позади вчерашний автомобиль!
Тут я решила прервать своего собеседника. Требовалось выяснить подробности.
– Какой марки был автомобиль?
– Что? Ах, да, автомобиль… «Ауди», темно-лилового цвета. Номера, как я ни пытался, разглядеть не смог.
А вот это уже было интересно! Мой недавний спаситель – Денис – разъезжал по городу на автомобиле именно такой марки! Только, в отличие от моего потенциального клиента – Лисицкого, я не только разглядела его номер, но и хорошо запомнила его. Мысленно я отметила в графе неотложных дел: пробить информацию о том, кто является официальным владельцем столь популярного в нашем городе автомобиля.
– Продолжайте.
– Продолжаю. Так… – прежде чем это сделать, Лисицкому пришлось заново сосредоточиться. – «Ауди» следовал за мной почти до самого дома. Подъезжая к повороту, откуда дорога идет к моему дому, я потерял его из виду. Спокойствия мне это не прибавило, но поделать я ничего не мог. Пришлось оставить все как есть и пойти домой. Я долго размышлял о том, кому могло понадобиться следить за мной. И пришел к единственно возможному выводу: кто-то хочет свалить на меня вину за убийство Алисы! Меня решили сделать козлом отпущения в этом деле! Других причин для преследования просто нет. Тогда я и решил обратиться за помощью к профессионалу, то есть к вам, – польстив моему самолюбию этой фразой, Лисицкий замолчал.
– Так какова же настоящая причина вашего беспокойства? – задала я ему вопрос в лоб. Мне было очевидно, что Лисицкий чего-то недоговаривает.
– А разве этого не достаточно? – Он изобразил удивление.
Именно – изобразил. То, что Лисицкий пытался от меня скрыть, и являлось истинной причиной его паники. Ладно, пока удовольствуемся тем, что есть. Временно.
– Думаю, достаточно. Но тогда почему же вы позвонили мне лишь в половине четвертого вечера? Почему не утром?
– Никак не мог решиться, – промямлил Лисицкий, – боялся, что вы мне откажете.