Женщины для вдохновенья (новеллы)
Шрифт:
Это, конечно, тоже сцена для романа, но она, увы, так и не нашла своего воплощения ни в одном из них.
Проклятая цыганка
(Полина Виардо — Иван Тургенев)
11 апреля 1859 года в германском городке Веймаре (том самом, который навеки овеян именем Гёте) состоялась премьера оперетты «Последний колдун». Великий герцог Саксен-Веймарский, и его двор, и все общество Веймара были на представлении и рукоплескали стоя обворожительному Принцу, партию которого пела известнейшая певица Франции, и, конечно, колдуну. Его играл высокий, красивый актер с благородным челом и неискоренимым добродушием в повадках.
— Улыбки герцога и придворных точно так же холодны,
Тот понимающе кивнул: из партера все отчетливей доносилось шиканье «простой публики», не связанной ни светскими условностями, ни личными отношениями с великой певицей и ее благородным другом.
— Боже мой, боже мой, какое падение! — пробормотал первый журналист, презрительно разглядывая Принца. — Она впала в детство, а он покорно идет у нее на поводу…
— Посмотрите на это с другой стороны, — якобы примирительно, а на самом деле — с еще более ядовитым ехидством откликнулся другой журналист. — Музыка аранжирована самим Листом, поют лучшие голоса Франции и Германии, автор пьесы и исполнитель роли колдуна — величайший писатель нашего времени. К тому же у него недурной драматический талант… правда, нет голоса, но за сценой за него поет прекрасный бас…
— Он покорно идет у нее на поводу! — не слушая, повторил в отчаянии первый журналист. — Он сошел с ума, коли согласился написать такой вздор! Он отдал этой цыганке свою жизнь и свое состояние, она распоряжается всем этим, но он хотя бы мог распорядиться своим талантом!
И оба уехали, не дожидаясь конца спектакля, чтобы успеть дать в свои газеты разгромные рецензии на премьеру «Последнего колдуна». В них исполнители главных партий были названы своими именами: Принц — знаменитая певица Полина Виардо, Колдун — русский писатель Иван Тургенев…
— А надо признаться, хорошо проклятая цыганка поет! — не удержавшись, выкрикнула Варвара Петровна Тургенева с мрачным, угрюмым восхищением — и воровато оглянулась, стыдясь себя и этого своего предательского, как она считала, восхищения. Конечно, только ненависть, одну только ненависть должна была бы вызывать у нее эта худосочная, сутулая, бледная, горбоносая чужеземка, которая… из-за которой…
Сегодня Варвара Петровна побывала на утреннем концерте заезжей певички, которую невесть с чего вдруг сделали примадонной Итальянской оперы в Петербурге. Послушала ее, сохраняя надменное выражение лица, удостоила не аплодисментами, а лишь пренебрежительным пожатием плеч и отбыла в свой петербургский дом. К обеду ждала любимого сына, Ивана.
Иван не приехал. Варвара Петровна обедала одна, не проронив за все время ни слова, и это ее молчание было ужаснее самой лютой ругани, и приборы издавали отчетливый звон в руках дрожащих от страха лакеев.
Конечно, сын сейчас — у нее, у этой… Слухи ходят, Иван у своей певички днюет и ночует! А ведь она замужняя дама, муж у нее тоже актер, но ради карьеры жены отступился от своей карьеры и сделался ее импресарио. Охотится вместе с Иваном, восхищается русским гостеприимством и вообще Россией, которая с таким восторгом принимает его жену… Французы отлично умеют денежки считать, в том числе и в чужих карманах! Этот актеришка мигом смекнул, что богатый и красивый русский барин с одного взгляда голову потерял из-за его жены.
Смекнул — и что? Решил пустить ее в оборот, состояние на ней нажить?
Но Иван-то… как он мог? Так себя забыть!..
Варвара Петровна обреченно покачала головой. «Забывать себя» в страсти, поддаваться внезапному, неодолимому влечению — это в крови у них, у Тургеневых.
…Она всю жизнь помнила, как поздней осенью 1815 года к ней в имение вдруг заехал, спасаясь от непогоды, двадцатитрехлетний сосед Сергей Николаевич Тургенев. Конечно, Варвара Петровна понимала, что влекло его прежде всего любопытство: какова она, эта внезапно разбогатевшая наследница Спасского? Слухи об ее экстравагантных вкусах, о невероятных деньгах уже прошли по округе и привлекали гостей не только из ближних Тулы и Орла, но и из Москвы…
Ну что ж, Варвара Петровна не разочаровала заезжего гостя своим видом. Алое платье, какой-то невероятный чепчик, больше похожий на экзотический цветок… Собой, правда, не больно-то хороша, да и на семь лет старше гостя, ей уже под тридцать, зато сколько шику, сколько элегантности! А какой живой разговор ведет, как начитанна, образованна! Да, не зря говорят, что порою сам Жуковский наезжает к ней поболтать и играет в ее домашних спектаклях.
Сергей Николаевич смотрел на владелицу Спасского, ну а она… она смотрела на него. И видела перед собою не просто красивого, но поистине обворожительного человека, которому ничего не стоило вскружить голову любой женщине. Его знаменитый сын потом, спустя много лет, так опишет Сергея Николаевича Тургенева: «Отец мой был красавец… Он был очень хорош — настоящей русской красотой. Он обыкновенно держал себя холодно, неприступно, но стоило ему захотеть понравиться — и в его лице, в его манерах появлялось что-то неотразимо очаровательное. Особенно становился он таким с женщинами, которые ему нравились. Он действовал на женщин, как магнит. Был ласково-настойчив и всегда достигал того, чего никогда нельзя достичь, не зная сердца женщины».
Впрочем, эту опытность и уверенность в себе Сергей Николаевич мгновенно растерял перед холодновато-приветливой хозяйкой Спасского. Откуда ему было знать, что Варвара Петровна влюбилась в него с первого взгляда и ночь не спала, ощущая, до чего же он — близко, в соседней комнате, и гадая, как заманить его к себе: не только в постель, но и в жизнь…
Впрочем, она не зря слыла незаурядной натурой, эта бывшая затворница, нелюбимая своей родней, старая дева, а теперь богатая, разборчивая невеста! Утром она затеяла игру в карты. Смотрела на азартного гостя с тонкой, насмешливой улыбкой, которая лишала его, любимца и любителя женщин, уверенности в себе. Этой уверенности осталось еще меньше, когда Сергей Николаевич понял, что проигрывается в пух и прах. Однако остановиться не смог — ну и проигрался, конечно.
Тогда Варвара Петровна с той же тонкой улыбкой предложила простить ему долг… разумеется, в том случае, если он возьмет в придачу все Лутовиново вместе с его хозяйкою.
С нею вместе!
Итак, она сама сделала Тургеневу предложение, и ему ничего не оставалось, как его принять.
Кстати, с восторгом…
Что это было, как не мгновенная вспышка взаимной страсти? Но если Варвара Петровна загорелась на всю оставшуюся жизнь, то пламень в сердце Сергея Николаевича вскоре угас. После того как он привык к обожанию и богатству жены, она перестала для него существовать как женщина… даже учитывая, что Варвара Петровна родила ему двоих сыновей и продолжала его исступленно любить. «Мой брак бесплоден навсегда, — запишет она в своем дневнике, словно позабыв, что родила в этом браке детей, ведь для нее имело значение прежде всего не материнство, а супружество! — Вечная пропасть между моим ложем и ложем человека, имя которого я ношу…» Она не снимала браслета с портретом Сергея Николаевича, а он в это время сходил с ума от страсти к молодой княжне Екатерине Шаховской. Их сыну, Ивану Тургеневу, было пятнадцать. Он готовился к вступительным экзаменам в университет, когда семья сняла дачу в Нескучном, напротив полуразвалившегося дома, где жила обедневшая, можно сказать, обнищавшая семья Шаховских.