Женщины-террористки России. Бескорыстные убийцы
Шрифт:
Теперь для нас несомненно, что именно с момента своего ареста Герасимовым Азеф старается всякими способами расстроить им же самим подготовлявшиеся покушения.
При этом он старался действовать так, чтобы не доводить организацию до больших провалов, которые могли бы пошатнуть доверие к нему. Азеф прбявлял в этом отношении огромное искусство и находчивость; иногда, чтобы прикрыть себя, добивался безнаказанности тех из нас, кто случайно попадал в руки полиции. Так и было, например, с Моисеенко, так же порой случалось и впоследствии. Отсутствие бомбы у боевика, стоявшего у Боровицких ворот, и неожиданный проезд через них Дубасова тоже, конечно, были устроены благодаря его двойной игре. Дубасова, правда, он едва не погубил, — спасла Дубасова случайность, — но если б даже Дубасов погиб, Азеф мог отговориться тем, что это произошло в Москве, не подведомственной Герасимову.
Не то было в Петербурге.
Глава V
Уход Азефа из боевой организации
В сентябре мы перебрались с дачи в Выборг. На новом месте «Иван Николаевич» неоднократно появлялся у нас (по дороге из Гельсингфорса в Петербург и обратно). В Выборге за мной началась усиленная слежка. Как-то я вздумала поехать в Петербург по чисто хозяйственным делам; в дороге заметила сыщиков, и весь день в Петербурге они меня не покидали. Преследовали настолько неотступно, что даже бросалось в глаза совершенно посторонним людям. Помню, как при переходе через Гороховую по Садовой, — в то время Гороховая была одной из наиболее оживленных улиц, — я выжидала момент, чтобы перебежать на другую сторону, и какой-то мужчина, проходя мимо, быстро сказал мне:
— За вами двое следят, остановились позади у витрины.
Я была убеждена в неизбежности ареста, но возвратилась домой благополучно, хотя и в сопровождении своих «личардов».
Несмотря на такую слежку, «Иван Николаевич» бывал у нас и даже послал меня на Иматру, где в это время находились два запасных техника: его брат Владимир и жена Зильберберга («Ирина»). Я должна была там остаться, чтобы продолжать свое техническое усовершенствование. Первая моя попытка уехать на Иматру не удалась: за мной неотступно следовали какие-то тени. О своей неудаче я сообщила «Ивану Николаевичу».
— Надо попытаться еще раз, — спокойно ответил он. Попытаться можно было, но я решила при малейшем сомнении дорогой вернуться обратно.
Усилив предосторожности, пробравшись ж.-д. путями с другой стороны в вагон, я уехала на этот раз благополучно.
На Иматре финн-активист [114] по фамилии Синериус, хозяин небольшой гостиницы «Отель туристов», находившейся совсем близко от вокзала, предоставлял боевой организации в полное распоряжение все свое учреждение. Там хранился динамит, а в одном из номеров расположилась динамитная мастерская. Здесь находили себе надежный приют боевики, если обстоятельства в каких-либо экстренных случаях принуждали их скрыться из Петербурга. Хозяин отеля, любивший рассеянную жизнь, часто надолго исчезал в Выборг. Мы слышали, как жена, разыскав его по телефону обычно в каком-нибудь ресторане, бранила и умоляла вернуться. Прислуга отеля, по свидетельству хозяина, была верная, надежная. Внизу у входной двери дежурил пожилой грузный финн-швейцар. Прислуживала нам белокурая, лет 25–28, горничная, тоже финка. Были и еще лакеи, но с ними нам приходилось соприкасаться меньше. По-русски все они говорили плохо.
114
Партия «активного сопротивления» Финляндии была создана в 1904 г. Ставя своей задачей достижение независимости, партия оказывала поддержку революционному движению в России. Из российских партий «активисты» были наиболее близки к эсерам.
Мы чувствовали себя там свободно и в полной безопасности, но это гостеприимство нам впоследствии дорого обошлось.
Брат «Ивана Николаевича», совсем молодой студент-химик какого-то заграничного политехникума, очень походил на него. Но как часто бывает, несмотря на фамильное сходство, Владимир был красивый юноша, в то время как старший брат поражал своей безобразной внешностью. Я провела с ним и с женой Зильберберга около недели; в сущности, работы для меня не было, и я недоумевала, зачем меня сюда послали. К тому же приближался день съезда совета партии, который должен был происходить тоже в «От. туристов».
Вскоре появился на Иматре Савинков, а потом и «Иван Николаевич». Савинков на этот раз приехал из-за границы. Как я сказала выше, дело происходило в октябре 1906 г. В мае Савинков был арестован в Севастополе в связи с покушением на коменданта Неплюева, [115] хотя он к нему не имел никакого отношения. Летом он бежал с военной гауптвахты. Побег удался блестяще, его организовал Л. И. Зильберберг с помощью Сулятицкого и Никитенко. [116]
115
Покушение на коменданта Севастопольской крепости генерала B. C. Неплюева было произведено местной полусамодеятельной эсеровской группой. Севастопольский комитет ПСР не дал официальной санкции на убийство Неплюева, однако фактически оказал террористам помощь. Савинков и его товарищи по БО, приехавшие в Севастополь с целью организации покушения на командующего черноморским флотом адмирала Г. П. Чухнина и не имевшие представления о готовящемся теракте против Неплюева, были арестованы и едва не попали на виселицу за чужие грехи.
116
См. об этом в статье С. А. Никонова о Никитенко. напечатанной в № 2 «Каторги и Ссылки» за 1927 годе. — 1 Ред.
Таким образом, этот побег вернул Б.О. не только «Павла Ивановича», но и дал еще таких крупных и самоотверженных товарищей, как «Малютка» (Сулятицкий) и «Капитан» (Никитенко), с которыми в дальнейшем мне пришлось работать совместно.
Еще раньше Савинкова и «Ивана Николаевича» я встретила в отеле Рутенберга («Мартына»), но он держался отдельно от всех нас. Рутенберг был мрачен, имел вид почти трагический, что и было понятно. Он приехал на Иматру для выяснения с «Ив. Ник.» и Савинковым своего ложного положения, в котором он оказался после убийства Гапона. Против него была поднята «Нов. Временем» и другими газетами травля, а ЦК партии не брал его гласно под свою защиту. [117]
117
См. прим. 10. В газете «Новое время» в апреле 1906 г. была напечатана статья «Маски», в которой утверждалось, что Рутенберг организовал убийство Гапона на почве конкуренции за деньги охранки. Молчание ЦК ПСР делало положение Рутенберга крайне двусмысленным. Заявление ЦК о том, что партия не сомневается в политической честности Рутенберга было опубликовано только осенью 1906 г.
Савинков по приезде сообщил нам, что до открытия совета должно состояться совещание, своего рода пленум Б. О. Друг за другом стали подъезжать боевики. Из Петербурга приехали: «Адмирал» (Кудрявцев), «Малютка», Петя Иванов («Михаил»), Зильберберг, Рашель Лурье, Саша Севастьянова и другие — всего человек двенадцать.
В частной беседе со мной и еще с кем-то «Иван Николаевич», к нашему глубокому удивлению, заявил, что он и «Павел» (Савинков) решили сложить с себя обязанности руководителей Б. О. в виду последних неудач. Кроме неудачи с Дубасовым и Дурново, организованная за лето слежка за Столыпиным совсем обескураживала всех, принимавших в ней участие. Несколько раз, казалось, они были у самой цели, и, однако, Столыпин снова и снова ускользал из-под удара. Обстоятельства складывались даже так, что виновным в оплошности, недостатке предусмотрительности, неуменье найти верный путь оказался на этот раз (впервые за все время) сам шеф — «Иван Николаевич».
Наши руководители пришли поэтому к убеждению, что полиция прекрасно изучила методы работы Б.О., и, следовательно, старыми приемами ничего не достигнешь; что как ни тяжело сознаться, эти приемы изжили себя, и нужно для успеха работы создать какие-то новые формы. Для этого требуется время, спокойная обстановка, пересмотр всей старой практики. Но как это сделать? Ни Азеф, ни Савинков, по их словам, не знали; они чувствовали только, что не в состоянии что-либо создать в момент работы, не прерывая ее. Им нужно временно отойти, хладнокровно все взвесить и тогда, — выработав что-то иное, какую-то новую систему, — приступить к работе. А пока старое насмарку! Всех товарищей они, поэтому, снимают с работы, сюда же вызвали для того, чтобы изложить перед ними свои затруднения.
— Мы уходим, но может быть группа без нас захочет продолжать работу?!
Приняв все это за чистую монету, я даже выразила свое уважение перед нашими руководителями, которые так глубоко взглянули на положение дела и так безоговорочно приняли на себя всю ответственность за последние неудачи. Никто из нас тогда не подозревал, в чем тут дело!
На общем собрании боевиков «Иван Николаевич» по обыкновению молчал, — говорил Савинков. Он повторял те же аргументы, но только более красноречиво, в присущей ему красивой форме. Настроение боевиков было удрученное. Уйти от работы?! Несмотря на всю безнадежность нарисованной нашими шефами картины, не все на это согласились.