Женская лирика. Том 1
Шрифт:
Как хорошо, когда свобода в мыслях!
Как хорошо, что рядом нет мужчин!
Мне хорошо! Возьму иные выси!
И для тоски не вижу я причин.
Мне надоело на тебя сердиться,
мне надоела женская тоска!
Тебе, быть может, надоело бриться.
И лучший выход – выход без броска.
Ты видишь небо светло-голубое,
тепло весны гуляет по стране,
естественно желание слепое
любить
А ты один, и это так нелепо,
а я одна, и это чепуха,
еще мы можем обойтись без хлеба,
но без тебя – любовь совсем глуха.
В такие дни, когда весна в загуле,
когда осины почки проросли,
быть хочется от возраста в отгуле,
до старости еще не доросли!
8 апреля 1997
Шанс
Опустошенность. Важное решение
я приняла. И хода нет назад,
и на щеках покалывание, жжение.
Подарен дом, оставлен лишь фасад.
Эх, люди, люди, годы и свершения!
Уходят люди часто в мир иной,
и им прощаю
не многое им ставится виной.
Просторы неба трепетно строптивы,
и перемен в природе весь набор,
и бегали мы в юности ретиво,
и хвостики скакали на пробор.
А вот теперь мы ходим, но не быстро,
спешим идти, немного подбежав,
течет без нас не свергнутая Истра,
идем спокойно, губы лишь зажав.
Или кто как, я чаще в лес ходила.
Наследство проплывает мимо нас.
Другие дети сделают удила,
а бабушкам для жизни нужен шанс.
8 апреля 1997
Серый центризм
Судьба для всех течет бесповоротно,
вот новый день: туманная среда.
И взгляды женщин вежливо и кротко,
летят к мужчинам в сером, иногда.
Да, где-то в сером чудные мужчины,
прекрасные и в светлом хороши.
На женщин смотрят и не без причины,
то взглядом падишаха, то паши.
Для женщин они счастье, а намеки,
вполне заменят солнце и тепло,
не хочется в любви малейшей склоки,
хотя от цвета серого – светло.
И небо, небо в сером – благородно,
и этот цвет любим так много лет,
одежда сероватая так модно,
собою надевала высший свет.
Мужчины в сером на работе – сказка,
мужчины в сером часто эгоизм,
мужчины в сером – так одежда маска,
а может быть, какой-нибудь центризм.
1997
Снежный
Снежная штора плывет за окном,
скоро ее не будет,
вот человек далеко, словно гном,
он о себе так не судит.
Каждый велик для себя и в себе,
шторы легки самомненья.
Важное что-то случилось в судьбе?
Это небес повеленье.
Легкий снежок на заботах моих,
грусть он едва прикрывает.
Снежные шторы легки для двоих,
занавес что-то скрывает.
Ладно, так ладно и горюшка нет,
так, холодает немного.
Вы – все равно мой заснеженный свет
в дымке небесного смога.
1997
Облака
По небу облако плывет
в пространстве голубом,
оно дождливым прослывет,
тараня небо лбом.
Весна. Снег тает на ветру,
тот выдувает зло.
Тихонько я слезу сотру,
и в сердце отлегло.
А облака плывут, плывут
куда-то в вышине,
кого-то слабого зовут,
кого-то бьют во сне.
Я только в след им погляжу,
ведь часто невдомек,
что счастье там наворожу,
где грустный есть итог:
где лицемерие, где ложь,
где суета – сует.
Чужие беды не тревожь,
и уходи от бед.
Смотрю на небо в облака,
не видно журавлей,
сказал бы вовремя «Пока»,
мне было бы теплей.
1997
***
Грусть нахлынула внезапно,
погасила божий свет,
ты опять ушел на запад,
позабыв сказать привет.
И грущу я по-иному,
если все ни так, ни сяк.
Я тогда подобна гному,
если жизнь – удар в косяк.
Ты, прости, грустить не буду,
без ударов обойдусь.
Ты предал меня, не буду
я грустить. Пойду пройдусь…
24 декабря 1997
***
Глобальные проблемы хороши,
но нас волнует чаще мизер,
и, если в кошельке моем гроши,
мне не нужна в Европу виза.
26 декабря 1997
***
Зима, капель и рождество,
плеяда елок и гирлянд,
грядет земное торжество
домашних, праздничных полян.
Ковер, диван, торшер и стол,
прекрасный елочный наряд,
струится призрачный подол,
блистает золото наград.