Женские фантазии (Герой моих грез, Фантазия)
Шрифт:
— Вы дрожите… — Он дотронулся до ее руки возле плеча, там, где кожа покрылась мурашками.
— Я замерзла. Надо было накинуть свитер.
— Пойдемте, я вас провожу.
— В этом нет необходимости.
— Это мне решать.
Оба были упрямы, но капитулировать пришлось все же Элизабет. Она не выключила на кухне свет, и, когда они шли через темный газон, Элизабет невольно подумала о том, что жизнь ее видна как на ладони. Она редко закрывала жалюзи, потому что любила солнечный свет, а вечером просто забывала о них.
Смотрит ли на нее Тед со своей застекленной веранды? Пожалуй, придется взять это
— Поблагодарила ли я вас за то, что вы постригли изгородь с моей стороны? — спросила она, вспомнив, что обязана ему избавлением от тяжелой работы.
— Вы заметили?
— Конечно, спасибо. Как щенки?
— Благоденствуют.
— Хорошо.
Они уже дошли до ее дома, и она могла положить конец этой идиотской беседе.
— Во сколько в субботу? — спросил Тед.
— По-моему, дети сказали в семь, если я не ошибаюсь.
— Да, в семь. Я помню. Я вас отвезу.
Она хотела возразить, но что-то в решительной линии его поджатых губ и подбородка не дало ей затеять спор.
— Хорошо, Тед. До свидания.
— Элизабет… — Он схватил ее за руку, не дав ускользнуть за стеклянную дверь.
— Да?
— Они зажили?
Тед провел большим пальцем по внутренней стороне ее ладони. Его прикосновение было легким и нежным, словно касание перышка, но его с тем же успехом можно было сравнить с электрошоком.
— Мои руки? Да, они окончательно зажили.
Словно сомневаясь, Тед поднес ее руку к своему лицу и внимательно посмотрел на ладонь.
— Если я вам когда-нибудь понадоблюсь, для чего угодно, — заходите. К черту соседей и то, что они подумают!
Сказав это, он поднял взгляд, и у Элизабет перехватило дыхание. Еще до того как она успела прийти в себя, чтобы ответить, Тед отпустил ее руку и исчез в темноте.
Глава 4
Незнакомец появился из мрака, как порождение тьмы. Он материализовался в человеческом облике и предстал предо мной: высокий, с могучими плечами и узкими бедрами.
Я не видела его лица в темноте, но чувствовала, какое оно. И может быть, оттого, что я его узнала, это внезапное появление не показалось мне пугающим. Возбуждающим — да, волнующим — конечно, запретным — без сомнений; но не пугающим.
Он ничего не говорил, и я молчала. Слова были не нужны. Мы знали, чего ждем друг от друга. В темноте мы могли давать и получать, не ведая запретов. Нас ничто не сдерживало. Главной целью было наслаждение. По сравнению с этой неизбывной жаждой ничто не имело значения: ни личности, ни имена, ни прошлое, ни будущее — только настоящее, где царствовала страсть, которая, как мы знали, будет утолена, к нашему обоюдному удовлетворению.
Он протянул руку и дотронулся до моих волос. Медленно достал из прически ту единственную шпильку, на которой чудом держался весь узел. Шелковистые пряди роскошной волной рассыпались по плечам. Он медлил, пропуская их сквозь пальцы. Я знала, что доставляю ему удовольствие, и хотя черты его лица по-прежнему скрывала темнота, я знала, что он улыбается.
Я прикоснулась к его груди. Странно, но мне не было стыдно. В королевстве темной бархатной ночи не осталось места робости. Дерзость поощрялась — никто не увидит, никто не узнает. Темнота была нашим другом. Она укрывала все своим плащом, стирая границы дозволенного. Здесь ни от кого не требовали отчета, здесь не довлели догмы, не существовало морали, обязанностей. Все служило одной цели — удовлетворению любой прихоти, похоти, воплощению самой сокровенной тайной мечты.
Я сжала пальцы, чувствуя, как ему приятна моя ласка. Вначале на нем была рубашка, но стоило мне лишь подумать о ней, как она исчезла.
Медленно, не торопясь, я перебирала курчавые волосы, покрывавшие его грудь. Его соски были твердыми и выступающими, как маленькие камушки. Я наклонилась и лизнула один из них. Он застонал от наслаждения.
Он сжал мое лицо в ладонях и приподнял его, затем провел по моим влажным губам большими пальцами рук, раздвинув губы, коснулся ими моих зубов. Я тихонько укусила его.
Руки его скользнули по моей шее, затем двинулись к ключицам, груди. Он накрыл мою грудь ладонями и стал нежно сжимать ее, лаская соски.
Наши губы слились в яростном поцелуе. Его язык сплетался с моим. Он грубо прижал меня к стене, появившейся невесть откуда: раньше ее тут не было. Он с трудом сдерживал желание. Его страсть возбуждала меня, заставляя вздрагивать от вожделения.
Он прокладывал тропинку из поцелуев по моему горлу вниз, пока горячий алчущий рот не сомкнулся вокруг моего соска. Я застонала, чувствуя, что глаза у него закрыты. Я знала, что сейчас он делает то, чего ему в этот момент больше всего хочется, и мне вдруг захотелось, чтобы в груди моей появилось молоко, чтобы напоить его, утолить его жажду.
Руки его сжались на моей талии, прежде чем опуститься на бедра. Мне достаточно было лишь попросить, и он удовлетворил бы любые мои желания. Я знала это, но молчала, продлевая изумительное искушение. Кроме того, он предчувствовал и предвосхищал мои желания, забывая о себе. Мне стоило только подумать о чем-то, и он исполнял это.
Он уверенно взял меня и заполнил мое алчущее тело горячим твердым теплом. Он ласкал меня, подводя к краю сознания. Его руки и рот были повсюду.
Он не признавал никаких запретов. Он был создан, чтобы дарить наслаждение. Сила моего освобождения была выше всего, что мне когда-либо доводилось испытывать.
В изнеможении я расслабленно приникла к нему. Нежно и заботливо он гладил меня по волосам, приподнимая их с моих покрытых испариной плеч… Наконец черты его слились со всепрощающей и всеприемлющей тьмой, он оставил меня и растаял в том мраке, откуда вышел.
Я никогда не видела лица моего восхитительного любовника, никогда не слышала его голоса. И все же я узнаю его, когда он придет ко мне снова.