Женские мистерики
Шрифт:
– Охланись, лапочка, у меня сегодня родной муж вообще ночевать не пришёл!!!
– КАК???!!! Опять???!!! И ты до сих пор молчишь!!!
– Нон, я боюсь прилюдно разрыдаться! Невыносимая пытка! Душу прям, как раскалёнными щипцами, из нутра тянут! А ведь в эти дни всё хорошо было. Ушёл на работу… и не появился… Знаю же, что живой гад! Сколько раз уж такое было! Таскается по шалавам! А всё равно точит-точит-точит: «Что случилось? Вдруг убили?»
ВЫВО-РРРРРРА-ЧИВАЕТ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!................
Следующий разговор о сокровенном состоялся между подругами только через два дня.
Понедельник –
Коленька невольно подливал масла в огонь, часто дёргая омертвевшую мать:
– Мам, где па-а-апа? А папа скоро придёт? Ну, когда же па-а-апа…
В сердцах Оля даже ударила сынишку, словно прихлопнула к его пухлым губёнкам само омерзительное сейчас слово «папа». А затем вместе с Коленькой в голос безутешно надрывно заревела. Сын, тут же забыв обиду, кинулся к ней не шею: утешать маму и вытирать ей слёзы.
Но когда мрачный, наэлектризованный грехом муж явился домой, стало ещё хуже. Он не отвечал ни на какие вопросы, беззастенчиво хамил, будто это не он, а Оля провела несколько суток в пьяном угаре в компании, не отягощённой высокими моральными нормами.
– Знаешь, Нон, самое страшное это когда предательство становится повседневным. Всё равно, как лампочку перегоревшую заменить. Ввернули новую, и живи дальше, словно не было ничего.
– Чего хоть врал-то?
– А ничего. Злой, сука, как чёрт! Ведёт себя так, что вроде я во всём виновата. Жилы тянет!
– Удобная позиция. Лучшая защита – нападение. Он ещё немного так поизголяется, так ты у него ещё и первая прощения просить будешь. Я тебя знаю!
– Да я уже на всё готова, чтоб только пытку эту прекратить. Такое состояние, как будто стая грязных гиен непрерывно грызёт оголённое живое сердце! Но ужаснее всего осознавать, что как только это издевательство прекратится и всё вроде бы устаканится, он тут же повторит финт заново. Лучше бы меня живой в землю зарыл, чем так-то…
– Ты меня конечно, Олюшка, извини только зря ты так щедро здоровье своё и жизнь тратишь на зверушку эту блядовитую. Тебе надо срочно ему рога наставить! Вы будете квиты, и всё изменится. Тогда он оценит, когда его же салом по мусалам. Мужики такие вещи на подсознательном уровне чуют!
Дни стояли на удивление тёплые, будто и не октябрь вовсе, а ласковое бабье лето. Оля и Нонка курили в укромном закутке двора, прозванном за исключительную безлюдность и крохотные размеры: «любимый аппендикс». Почти слившись с густыми зарослями шиповника, девушки сиюминутно озабоченно оглядывались и пристально всматривались в любого прохожего. Не ученик ли? Вдруг, чей родитель? А мы тут дымим – это неприлично! Заложат с потрохами Гарпине. Или, ещё чего хуже, начнут вопить из-за угла бессердечные малявки: «А историчка с русичкой ку-уу-урят!» От каждого шороха подруги машинально прятали руку с
– Знаешь, Нон, я бы вот сейчас напилась бы вусмерть. Чтоб не видеть этого поганого мира! Чтобы мордой в грязь!
– И сгинуть там, на дне колодца, как в Бермудах навсегда?!
– Ну, что-то типп-того…
– Не-а, я завтра с восьми, потом вся первая смена: от звонка до звонка! Да с деньгами хронический напряг. Но вот лекарственный читок мимоходом раздавить – не откажусс-ся!
– А где? Чего прям здесь что-ли, на улице?
– Надо подумать…
– Чего думать на самую занюханую забегаловку у нас деньгов – нэма! Забыла, что мы опущены ниже плинтуса. Солдатам в самоволке, зэкам в бегах и училкам на привязи здесь вот самое подходящее место для банкета!
– Не кипятитесь уважаемый историк-правовед, даже стоя на самой низкой ступеньке социальной лестницы, можно оставаться человеком, – Нонка брезгливо обвела глазами заплеванный уют «аппендикса» и неожиданно резко затараторила, – Мы не чужды духу здорового авантюризма! Вы песен хотите? – Их есть у меня! Только не сопротивляйся, душа моя!
Две порядочные интеллигентные дамы зашли в престижный бутик модной женской одежды. Придирчиво выбирали блузки, юбки, брюки. Деловито советовались с услужливыми продавщицами. Нагрузившись ворохом дорогой одежды, уединились в примерочной.
Как только Оля задёрнула за собой тяжёлые шторы, Нонка, скинув тряпки на стул, молниеносно достала «пузырь». «Банкет» состоял из яблока, поделённого пилочкой для ногтей, и шоколадки. Иногда для отвода глаз Нонка нарочито громко кричала в сторону зала что-нибудь в духе: «Ой, как тебе идёт этот фасон, – или, – Нет, котик, это определённо не твой цвет!» Несколько раз к кабинке подходили служительницы салона и вкрадчиво интересовались: «Как дела, что-то выбрали?» Но хвала Небесам, штору отдёрнуть не решались. Нонка, порядком обнаглев, отвечала: «Почти подошло, вот-вот уже на подходе!»
Вскоре абсолютно счастливые любительницы опасных приключений, пошатываясь выползли из примерочной, на глазах у обомлевших и разочарованных торговок вывалив кучу вещей на столик у кассы, заявили: «Ой, знаете, увы, но ничего не подошло! Так жаль, так жаль!»
Пресловутое «продолжение банкета» происходило в скорых осенних сумерках на ступенях некого загадочного, вечно закрытого на ремонт учреждения в торце Нонкиного дома.
Подруги жили в одном дворе, работали в одной школе, а так же их судьбы были во многом схожи. В отличие от Оли, Нонка успела развестись с супругом-дебоширом по причине систематических драк. Но тирана с успехом замещала Нонкина маман, стервозная и эгоистичная. «Моя мамайка – резкая, как газировка! Гарпина Яковлевна в замазке!» – рекомендовала её затравленная родительской опекой дочь. В будущем при сохранении такого же психотравмирующего уровня жизни самой Нонке предстояло переплюнуть родительницу в умении «размазывать» людей.
Расстелив пакеты, дамы, расположились на заброшенном крылечке, стараясь всячески оттянуть момент расставания, ведь дома их не ожидало ничего, кроме очередных неприятностей и скандалов. От пережитого азартного эпизода да исходящих от подельницы флюидов обожания и полного понимания Нонка захмелела, расслабилась. Её понесло в безудержные откровения:
– Ты представить не можешь, как я Коляна любила! Даже, наверное, и сейчас ещё люблю. Вот вернулся бы – я б ему всё простила.
– А как же мстя, которая страшна?