Женские слабости
Шрифт:
— Спасибо тебе, дорогая.
Соня протянула трубку Дэвиду. Он обнял ее за талию, а потом взял трубку. Тем не менее Соня смогла освободиться, дав ему спокойно поговорить.
На балконе было тихо. Растения в горшках, цветы в корзинах, прикрепленных к кирпичной стене. Соня стояла, вдыхая прохладный ночной воздух, на глазах у нее были слезы. Она всегда считала, что плакать — это недопустимая слабость. Да и чему это могло помочь? Годами она убеждала себя, что ничего не боится. Но она боялась.
Сейчас она боялась глубины своего чувства
Нужно отдать Маркусу кольцо. Да, Маркусу не следовало принимать ее согласие как должное. Но миллионеры отличаются от обычных людей. Она подняла руки, чтобы вытащить шпильки из спутанных волос, и прижала ладони к лицу. Жизнь часто бывает очень жестокой. Она не любила Маркуса. Во всяком случае, у нее не было к нему никакого романтического чувства. Она любила Дэвида. Но только это был Маркус, кто подарил ей кольцо, кто хотел жениться на ней. Не Дэвид. Дэвиду от нее ничего не нужно. Только секс.
Ее глаза были по-прежнему закрыты, когда он подошел и отнял ладони от ее лица.
— Ты плачешь?
— Это не от счастья, — сказала она, поворачиваясь к нему. — Что мы делаем, Дэвид? Я не вижу никакого выхода.
— Давай сейчас опустим этот вопрос.
— Маркус хочет меня, но я не могу ответить ему тем же, — сказала она, разрываемая болью и жалостью.
— Тогда ты должна сказать ему об этом!
— Ты хочешь, чтобы я сделала это утром? — бросила она с вызовом. — О да, тогда ты вздохнешь с облегчением. Не надо делать из меня дурочку, Дэвид. Сейчас не время расстраивать Маркуса. Ты сам это прекрасно знаешь.
Эта правда взбесила его.
— Мне нужно идти, Соня, — хрипло проговорил он. — Или же в следующую минуту я унесу тебя в спальню.
Откинув назад голову, она посмотрела на него:
— И предашь Маркуса?
— Вот почему я ухожу! — отрезал он.
— Тогда иди… — Ее гнев сменился ноткой грусти. — Чем все это может закончиться, Дэвид?
— Господи, да ты только посмотри на себя! — Голос его был хриплым. — Это и называется любовью, черт возьми! — Он пошел к двери. Ему нужно было уйти от нее.
— Я не выйду замуж за Маркуса, — быстро сказала она ему вслед.
На следующее утро они узнали, что у Маркуса все же был сердечный приступ. Пригласили на консультацию очень хорошего кардиолога.
Соня принесла в больницу цветы и фрукты. Когда она вошла в палату, там была леди Палмерстон — как всегда, очень стильная в своем приталенном костюме: узкая черная юбка и черный с белым жакет.
Лицо Маркуса осветилось.
— Маркус только что сообщил мне, что вы обручились, — строго сказала она, глядя на Соню.
— Я думаю, Маркусу придется дать мне время, чтобы перевести дыхание, леди Палмерстон. — Соня подошла к кровати, чтобы поцеловать Маркуса в щеку. — Как вы себя чувствуете, Маркус?
— Намного лучше. — Его глаза наслаждались ее молодостью и красотой. — Прошу прощения, что я вчера так вас напугал. Кардиолог сказал, что это было только предупреждение. Теперь я собираюсь в точности следовать всем его предписаниям. Жизнь — такая прекрасная штука!
— Я думаю, что первым делом нужно убрать из головы все слишком возбуждающие мысли, — строго сказала Ровена. — Немного спокойствия пошло бы только на пользу.
Маркус замахал на нее руками:
— Этого спокойствия, дорогая тетушка, в последние годы у меня было предостаточно. — Он посмотрел на Соню: — М-м-м… цветы просто изумительны!
— Я принесла с собой вазу, — сказала она, легко дотрагиваясь до его руки. Если бы только он не был влюблен в нее! Ей бы так хотелось, чтобы он был ее другом. — Пойду наполню ее водой.
Через десять минут в дверях палаты появилась медсестра.
— Сейчас время отдыха, миссис Вэйнрайт, — произнесла она вежливо, но решительно.
Лифт на первый этаж был переполнен — посетители, персонал, врач в костюме в тонкую полоску, который держался так, словно был звездой этого шоу. Всюду шум, гам — нигде не найти тихого места. Когда они вышли из больницы и уже направились к стоянке, леди Палмерстон наконец заговорила:
— Не могли бы вы мне сказать, Соня, в чем все же дело? Обручение? — Выражение ее лица было серьезно, но осуждения Соня не заметила.
— Извините, леди Палмерстон, но я не знала, что это может случиться…
— Называйте меня Ровеной, дорогая, — поправила ее леди Палмерстон. — Но Маркус, кажется, совершенно потерял голову. А ведь вы почти еще ребенок…
— Мне двадцать пять.
— О да, это возраст! Маркус вас на тридцать лет старше.
— Ну а что мне было делать? Я думала, что нашла друга. Я не искала себе мужа.
— Боже, Соня, но такая умная девушка должна была бы сообразить, куда это может привести!
— Мне жаль, что я не поговорила об этом с вами раньше, леди Палмерстон. Честное слово, я этого не ожидала. Я ничем не давала ему понять, что наши отношения могут перейти на другую ступень. Простые улыбки ведь не могут считаться поощрением? Наслаждение беседой? Что-то общее в жизни? У меня тоже были потери. Беда в том, что богатые люди уверены, что могут иметь все, что пожелают.
Ровена задумалась.
— Возможно, вы правы, — сказала она. — Но зачем, зачем вы надели на тот вечер изумруды Люси, Соня? Это была огромная ошибка. Вы даже не представляете, сколько слухов вы этим вызвали!
— Слухи меня не убьют. Пусть люди думают все, что хотят. — Соня высоко подняла голову. — Маркус был очень настойчив. Я и не знала, что это за изумруды. В его глазах светилось такое счастье… Возможно, я должна была отказаться, но мне было страшно убрать этот свет из его глаз. Моя вина.