Жены и дочери
Шрифт:
Она была бы уверена, если бы вместо того, чтобы изучать себя с такой серьезностью, просто улыбнулась своей милой, очаровательной улыбкой, показав ниточку зубов и прелестные ямочки на щеках.
Молли спустилась по лестнице в гостиную заранее, она смогла оглядеться и немного освоиться в своем новом доме. Комната была около сорока футов в длину, когда-то давно ее отделали желтым сатином, обстановку составляли высокие стулья с тонкими ножками и раскладные столы. Ковер был таким же старым, что и занавеси, во многих местах он был протерт, а в других — покрыт драгетом[3]. Подставки с растениями, огромные кувшины с цветами, старый индийский фарфор и шкатулки придавали
− Господи помилуй, я совершенно забыл о вас. Вы — Молли Гибсон, дочь Гибсона, ведь так? Приехали навестить нас? Я очень рад вас видеть, моя дорогая.
К этому моменту они сошлись в центре комнаты, и он пожал руку Молли со всей дружелюбностью, намереваясь этим возместить свою оплошность.
− Я должен пойти переодеться, — сказал сквайр, разглядывая свои запачканные гетры. — Мадам это нравится. Это одна из ее утонченных лондонских привычек, в конце концов, она и меня обломала. Очень хороший замысел, и вполне уместен, чтобы соответствовать дамскому обществу. Ваш отец переодевается к обеду, мисс Гибсон? — мистер Хэмли не стал дожидаться ответа, а поспешил сменить свой костюм.
Они обедали за небольшим столом в огромной, просторной комнате. В ней было так мало мебели, а сама комната была такой просторной, что Молли очень захотелось очутиться в скромной столовой родного дома. Нет, должно быть ужасно, что роскошный обед в Хэмли Холле не успел закончиться, а она уже сожалела, что люди не теснятся за столом, не спешат, быстро и непринужденно поглощая пищу, чтобы как можно быстрее вернуться к оставленной ими работе. Она старалась думать о том, что в шесть часов все дневные дела заканчивались, и люди могли засиживаться за столом, если им хотелось. Глазами она измеряла расстояние от буфета до стола, подсчитывая, сколько раз прислуге приходится носить подносы туда-сюда. Но, тем не менее, этот обед показался ей скучным делом, затянувшимся лишь потому, что это нравилось сквайру, из-за чего миссис Хэмли казалась утомленной. Она съела даже меньше, чем Молли, и послала за веером и нюхательными солями — бутылочкой, которой она заняла себя, пока убирали со стола и накрывали десерт на столике красного дерева, отполированном до зеркального блеска.
Сквайр прежде бывал слишком занят и говорил за столом лишь о текущих делах, и о некоторых значительнейших изменениях в привычной монотонности его жизни, монотонности, которой он был рад, но которая порой угнетала его жену. Однако, теперь, очищая апельсин, он повернулся к Молли:
− Завтра вы будете это делать для меня, мисс Гибсон.
− Я? Я сделаю это сегодня, если желаете, сэр.
− Нет, сегодня я буду относиться к вам как к гостье со всеми надлежащими церемониями. Завтра я буду посылать вас с поручениями и называть вас по имени.
− Мне это понравится, — сказала Молли.
− Мне хотелось называть вас менее строго, чем мисс Гибсон, — сказала миссис Хэмли.
− Мое имя Молли. Это устаревшее имя, и при крещении меня нарекли Мэри. Но папе нравится Молли.
− Это правильно. Придерживайтесь старых добрых традиций, моя дорогая.
− Должна признать, Мэри звучит приятнее Молли, и оно такое же старинное имя, — заметила миссис Хэмли.
− Я думаю так произошло, —
− Ах, бедняжка, — произнес сквайр, не понимая знаков жены сменить тему разговора. — Я помню, как все сожалели, когда она умерла. Никто не думал, что у нее такое хрупкое здоровье, у нее был цветущий вид, пока она однажды не угасла, как можно сказать.
− Должно быть, это был ужасный удар для твоего отца, — сказала миссис Хэмли, видя, что Молли не знает, что ответить.
− Да, да. Это произошло так неожиданно, вскоре после того, как они поженились.
− Я думала, прошло почти четыре года, — заметила Молли.
− И четыре года — короткий срок для супругов, которые надеялись прожить жизнь вместе. Все думали, что Гибсон снова женится.
− Ш-ш! — произнесла миссис Хэмли, заметив по взгляду Молли и ее побледневшему лицу, что эта было новостью для нее. Но сквайра было не так легко остановить.
− Возможно, мне не следовало этого говорить, но это правда, — так все думали. Похоже, теперь можно сказать, что он не женится. Вашему отцу ведь за сорок?
− Сорок три. Я не думаю, что он когда-либо помышлял о женитьбе, — сказала Молли, снова возвращаясь к этой мысли, как тот, кто только что узнал, какая опасность незаметно миновала его.
− Нет, я не верю, что он думал об этом. Он кажется мне человеком, который будет верен памяти жены. Вы не должны слушать то, что говорит сквайр.
− Ах, вам лучше уйти, если вы собираетесь учить мисс Гибсон, как пойти против хозяина дома.
Молли вышла в гостиную вместе с миссис Хэмли, но мысли ее остались прежними. Она не могла не задуматься об опасности, которой, как она вообразила, избежала, и поразилась собственной глупости, что не думала о вероятности повторной женитьбы отца. Молли поняла, что невпопад отвечает на замечания миссис Хэмли.
− Вот и папа вместе со сквайром! — внезапно воскликнула девушка.
Мужчины шли через цветник от конюшни, ее отец постукивал хлыстом по сапогам, чтобы придать им приличный вид, подходящий для гостиной миссис Хэмли. Он выглядел так привычно, так по-домашнему, что когда Молли увидела его во плоти, призрачные страхи о второй женитьбе, которые начали тревожить ее душу, развеялись. И приятная уверенность в том, что он, не отдыхая, приехал навестить ее, узнать, как она живет в своем новом доме, закралась в ее сердце, хотя он мало говорил с ней, и то лишь шутливым тоном. После того, как мистер Гибсон уехал, сквайр принялся учить Молли криббиджу[4], и она была рада уделить ему все свое внимание. Пока они играли, мистер Хэмли не переставая болтал, иногда по поводу карт, а в основном рассказывал ей небольшие истории, которые, он думал, могли бы заинтересовать ее.
− Значит, вы не знаете моих мальчиков, даже приблизительно. Я бы подумал, что вы познакомились, поскольку они любят ездить верхом в Холлингфорд, и мне известно, что Роджер довольно часто брал книги у вашего отца. Роджер из разряда ученых. Осборн — умный, как его мать. Я не удивлюсь, если однажды он издаст книгу. Вы неправильно считаете, мисс Гибсон. Я мог бы легко вас надуть.
И так далее, пока с торжественным видом не вошел дворецкий и не положил огромный молитвенник перед хозяином, который в спешке собрал в кучу карты, словно его застали за неуместным занятием. Затем горничные и слуги выстроились на молитву…окна до сих пор были открыты, и голоса одинокого коростеля и совы, ухавшей на дереве, смешивались с произносимыми словами. Затем отправились спать, так и закончился день.