Жены-мироносицы
Шрифт:
— Господи Иисусе Христе, помоги мне!
Едва она успела произнести эти слова, как стала погружаться еще глубже, но тут сильные руки подхватили ее и вытащили из воды. Мария оглянулась кругом. Она находилась на плавающем обломке корабля, представлявшем собой что-то наподобие плота. Старый моряк возился с юношей, который изрядно наглотался морской воды. Наконец Липпий закашлялся и, выплюнув воду, стал свободно дышать. Капитана на плоту не было, старый матрос видел, как тот ушел под воду и больше не появлялся. Чудом спаслись Максимин и Калидоний. Буря стала стихать. Вскоре моряку удалось подтянуть еще один обломок корабля и с помощью веревок дополнительно укрепить плот. Взошедшее утром солнце стало неистово припекать. Обессиленные вконец путешественники лежали под солнцем на плоту. Жажда мучила всех, особенно юношу, наглотавшегося соленой воды. К вечеру жара
— Стоило ли тебе, женщина, спасать этого несчастного, чтобы сейчас он умирал от жажды? Если Бог, о Котором ты все время рассказываешь, может хоть чем-то нам помочь, попроси Его, чтобы Он сделал эти воды пригодными для питья. Если это чудо произойдет, я поверю в Него.
Магдалина стала молиться. Ветер усиливался, но в бурю не переходил. Магдалина, не вставая с колен, молилась так до самого вечера и потом, когда все уже заснули, она продолжала молиться. Утром матрос, плохо спавший от голода и жажды, проснулся и спросил:
— Ну что, женщина, твой Бог не может совершить чудо?
— Почерпай и пей, — спокойно сказала Мария.
Матрос недоверчиво ухмыльнулся и, почерпнув ладонью воду, поднес к губам. Вначале он ее понюхал, затем лизнул языком, а потом, вдруг припав губами, выпил всю разом и, наклонившись с плота к воде, стал жадно пить. Потом с радостным возгласом он зачерпнул воды в ладони и поднес к обессиленно лежащему на плоту юноше.
— Пей, Липпий, это настоящая вода.
Максимин и Калидоний тоже с радостью припали к воде. Утро было раннее, солнце только начинало подниматься на востоке. На западе не было ничего видно из-за густого тумана. Солнце пригревало все сильнее, и туман начал рассеиваться. Перед глазами изумленных путников расстилалась земля. Плот стоял возле устья большой реки. Невдалеке от берега виднелись жилые постройки.
— Э, — разочарованно протянул моряк, — так выходит, чуда нет, вода эта речная!
— Глупый ты человек, — сказал Максимин, — Иисус Христос, Бог наш, по молитвам Марии Магдалины, не только напоил нас пресной водой, но и привел к спасительному берегу наш плот.
Путники пробовали грести руками, чтобы подогнать плот к берегу. Но течение воды, выносимое рекой в море, все их труды превращало в ничто. Вскоре они окончательно выбились из сил. Тогда Мария предложила пуститься вплавь, до берега было недалеко. Но оказалось, что Максимин и Калидоний не умеют плавать. Мария Магдалина, старый моряк и юноша спустились в воду и, работая ногами, стали толкать перед собой плот к берегу. Наконец, обессиленные, они выбрались на сушу и тут же легли на берегу, не в силах идти дальше от голода и усталости.
Наконец, немного отдохнув, они побрели к ближайшему дому.
— В какие же земли привел нас Бог? — спросила Мария Магдалина у хозяев.
— Это Массалия Галльская [53] , — ответил словоохотливый хозяин дома, — здесь стоит римский гарнизон, и городом управляет префект из Рима. Кроме галлов, местных жителей, здесь живут греки и римляне.
— А иудеи здесь живут? — спросил Максимин.
— Где же их нет? — даже удивился хозяин, — конечно живут. У них есть даже место, где они собираются, чтобы говорить о своем Боге.
53
Массалия — ныне город Марсель на средиземноморском побережье Франции. Галлия — южная часть современной Франции, в I веке была римской провинцией.
— Прекрасно, — воскликнул Максимин, — тут даже есть синагога. Завтра суббота, и мы пойдем туда, чтобы принести им весть о Христе.
— Вы тоже иудеи? — поинтересовался хозяин.
— Да, — ответил Максимин.
Тогда хозяин стал его расспрашивать, о каком Христе собирается принести он весть своим соплеменникам. Мария встала и сказала:
— Благодарю тебя, мой Бог Иисус Христос, за то, что Ты указал мне место моего служения Тебе!
ГЛАВА 37
Жизнь Иродиады проходила безрадостно. Дворцы, власть и богатство не принесли ей того счастья, которое грезилось ей в то время, когда она всем этим не обладала. С убиением пророка Иоанна нехорошее предчувствие уже не покидало жену тетрарха никогда. Ее беспокойство передалось и Антипе. Когда он услышал об Иисусе из Назарета, творящем чудеса, у него промелькнула мысль: не восставший ли это Иоанн Креститель? Потом, когда Пилат направил к нему арестованного Иисуса, Антипа даже обрадовался случаю самому убедиться в способностях этого Человека творить чудеса. Но приведенный к нему Назарянин не промолвил ни слова, чем разочаровал тетрарха. Когда же по Иерусалиму стали распространяться слухи о воскресении Иисуса из мертвых, первосвященник Каиафа заверил тетрарха, что сами ученики украли тело своего Учителя и объявили Его воскресшим. Услышав такое, Антипа посмеялся и забыл об этом незначительном для него эпизоде жизни. Но вот об Иоанне Крестителе он не мог забыть и всякий раз, когда ему за трапезой подносили блюдо, он вздрагивал. Иродиаду вообще не интересовали никакие события, происходившие в Иерусалиме. У нее скоро появились свои заботы. Умер муж Саломеи, тетрарх Панаиды и Батанеи Филипп. Надо было позаботиться о любимой дочери. Найти достойного жениха для молодой вдовы здесь, в Иудее, было затруднительно, и Иродиада в поисках кандидата приглядывалась к римской знати.
Между тем жалоба Антипы на Арету возымела наконец свое действие. Тиберий приказал наказать строптивого арабского князька. Сирийский наместник Виттелий во главе двух легионов двинулся через Иудею в сторону Переи, чтобы начать военные действия на территории арабского княжества. Двигался он, не торопясь, и, прибыв в Иерусалим, три дня пировал там с тетрархом Иродом Антипой в честь своей будущей победы. А на четвертый день пришло известие, что Тиберий умер и императором избран Гай Калигула. Виттелий отправил свои войска назад, на зимние квартиры. Нагруженный щедрыми подарками от тетрарха, Виттелий возвращался в Сирию, укрепленный в мысли, что на войне, так же как и в других делах, спешить не стоит.
В Иерусалим, словно победитель, приехал из Рима младший брат Иродиады, Агриппа. Калигула уже вручил ему управление тетрархией умершего Филиппа, причем присоединил к владениям Агриппы тетрархию Лисания. Вручив в управление Агриппы такие обширные области, император сам возложил на него царский венец. И вот теперь Агриппа красовался в царском венце и задавал щедрые пиры в свою честь. Иродиада была глубоко уязвлена таким, как ей казалось, несправедливым возвышением младшего брата перед ней и ее мужем Антипой. Еще недавно Агриппа, прокутив и промотав все состояние в Риме, бежал от кредиторов в Иудею и здесь в отчаянии хотел покончить с собой. Она, сестра, спасла своего беспутного брата. Ей удалось уговорить мужа дать денег Агриппе и пригреть несчастного брата, разрешив ему жить во дворце Тивериады на всем готовом. Но «несчастный», не довольствуясь помощью сестры, вдруг затеял ссору с ее мужем и снова уехал в Рим, чтобы кутить там с молодым развращенным патрицием Гаем Калигулой. Кто мог тогда знать, что собутыльник брата станет императором? А теперь Агриппа, надменный и гордый, в славе и царских почестях, является в Иерусалим и насмехается над ее мужем, когда-то в нужде приютившим его. Насмехается над мужем, значит, и над ней, когда-то любимой своей сестрой. Такое унижение Иродиаде трудно было перенести. Желание испытать судьбу вспыхнуло в ней с новой силой. Она сбросила с себя хандру и сразу, словно помолодев, исполнилась решимости добиться для своего мужа короны. «А добыть ему корону значит и самой стать царицей, а не женой тетрарха», — решила Иродиада и стала теребить мужа. Но Антипа уже растерял свою прежнюю уверенность, и его не прельщали прежние авантюры. Иродиаде пришлось применить все свое искусство убеждения. Воздействуя на самолюбие мужа, она в конце концов добилась своего. Хотя и с большой неохотой, но Антипа согласился ехать в Рим.
Собраны большие суммы денег для взяток и пиров. Все погружено на корабль, якорь поднят. Курс на запад. Иродиада подставляет ветру свое раскрасневшееся от прилива крови лицо. Широко раздувая ноздри, вдыхает свежий воздух морского простора. Антипа с удивлением смотрит на свою жену. «Она до сих пор красива», — отмечает он про себя.
На следующий день из этого же порта вышел второй корабль, на нем отбывал в Рим верный человек Агриппы, вольноотпущенник Фортунат, с письмом к императору. В этом письме Агриппа обвинял Антипу в заговоре Сеяна против императора Тиберия и в сговоре с парфянским царем Артабаном, направленном против самого Калигулы. Он не собирался позволить сестре обойти его в погоне за властью. Ладно бы только сестра, с этим можно было бы примириться. Но отдать власть Антипе, который оскорблял его, называя бедняком и попрошайкой, живущим за чужой счет, — этого своему зятю Агриппа простить не мог.