Жертва без лица
Шрифт:
«Это пройдет, и мы будем жить счастливо до конца наших дней», – успел подумать Фабиан, прежде чем она вытащила руку и пошла открывать.
– Привет, меня зовут Астрид Тувессон. Я одна из новых коллег твоего мужа. – Стоявшая в дверях женщина протянула Соне руку. Другой рукой сдвинула солнечные очки вверх на светлые вьющиеся волосы, благодаря которым, а также цветастому платью, тонким загорелым ногам и босоножкам, выглядела на десять лет моложе своих пятидесяти двух.
– Вот как? Привет, – Соня повернулась к Фабиану, который подошел к ним и пожал Тувессон руку.
– Ты хочешь сказать, будущий
– Будущий начальник, если уж быть совсем точными, – гостья рассмеялась и поправила волосы так, что не стало видно уха. Фабиан невольно спросил себя, что это может быть: ранение или врожденный дефект. – Извини. Я действительно не хочу вам мешать в разгар вашего отпуска, и вы, должно быть, совершенно вымотались после дороги, но…
– Ничего страшного, – прервала ее Соня. – Входи, входи. Но, к сожалению, ничем угостить не сможем, поскольку все еще ждем наши вещи.
– Ничего страшного. Мне только на несколько минут нужен ваш муж.
Соня молча кивнула, и Фабиан провел Тувессон на террасу с задней стороны дома и закрыл за собой дверь.
– Я в итоге тоже сдалась и купила батут. Дети канючили несколько лет, а когда я его купила, они уже успели вырасти.
– Прости, но в чем дело? – у Фабиана не было ни малейшего желания посвящать отпуск светской беседе со своей будущей начальницей.
– Произошло убийство.
– Правда? Бывает. К сожалению. Не хочу вмешиваться, но не лучше ли тебе обратиться к тем коллегам, которые не ушли в отпуск?
– Йорген Польссон. Тебе знакомо это имя?
– Он жертва?
Тувессон кивнула.
Фабиан слышал это имя, но у него не было никакого желания пытаться понять, кто это. Меньше всего ему хотелось работать. Он почувствовал себя полностью заправленным нефтяным танкером, который только что захватили пираты и который вынужден сменить курс прочь от райского острова.
– Может быть, так ты лучше вспомнишь? – Тувессон показала файл с фотографией. – Это лежало на жертве.
Фабиан взял папку, посмотрел на фото и сразу же понял, что никакого райского острова не будет. Он узнал фотографию, хотя едва ли мог вспомнить, когда последний раз ее видел. Это было фото их класса в девятом классе. Последняя фотография, на которой все в сборе. Сам он стоял во втором ряду, а за ним по диагонали – Йорген Польссон.
Перечеркнутый черным фломастером.
2
Он пробыл в доме всего час, а потом в дверь позвонили. Конечно, он понимает, почему Тувессон предпочла обратиться к нему. Не сделать этого – все равно что совершить должностное преступление. А вдруг он помнит что-то, что сможет ускорить расследование, и в конечном итоге спасет несколько жизней. Но у Фабиана почти не осталось воспоминаний о средней школе и, честно говоря, не было ни малейшего желания воскрешать в памяти то время.
– Вон та белая «Королла», – сказала Тувессон, и Фабиан перешел за ней на другую сторону улицы. Она предложила отвезти его до места преступления и потом обратно домой, чтобы
– Мой отпуск еще даже не начинался.
– Обещаю, это займет не больше пары часов. – Тувессон вставила ключ в замок и повернула его. – Машина запирается на центральный замок, но дверь заедает, так что потяни немного.
Фабиан распахнул дверь и увидел пассажирское сиденье, заваленное бумажными стаканчиками из-под кофе, начатыми пачками Мальборо, ключами, остатками еды, использованными бумажными полотенцами и пачкой тампонов.
– Извини. Подожди, я только… – Она сбросила все на пол, кроме ключей и сигарет. Фабиан сел, и Тувессон завела машину и выехала. – Можно, я сделаю затяжку? – Не успел Фабиан ответить, как она закурила и опустила стекло. – Вообще-то я бросаю. Знаю, так всегда говорят, и вместо того, чтобы болтать и обещать, надо делать. Я и сделаю. Только не сейчас. – Она глубоко затянулась, одновременно сворачивая на улицу Тогагатан.
– Ничего страшного, – ответил Фабиан, взглянув на фотографию своего класса и перечеркнутое лицо Йоргена. Почему он с таким трудом вспомнил, кто такой Йорген Польссон? Если уж кого и помнить, так именно Йоргена. Он никогда его не любил, и, может быть, этим всем объяснялось. Он просто-напросто вытеснил его из памяти. – Где его нашли?
– В школе в районе Фредриксдаль. Насколько я понимаю, он работал там учителем труда.
– К тому же он учился в этой школе в старших классах.
– Да, не все добираются аж до самого Стокгольма. Кстати, что ты о нем знаешь?
– Более или менее ничего. Мы никогда не общались. – Фабиан вспомнил шерстяные свитера Lyle Scott и Lacoste и как в класс вкатили телевизор и прервали урок, когда Стенмарк [1] должен был броситься со склона. – Если уж совсем честно, мне Йорген никогда не нравился.
– Да? А почему?
– Он был самым крутым в классе, и с ним было тяжело. Ну, ты знаешь, он делал, что взбредет в голову.
– У нас тоже был такой. Он мешал на всех уроках, отнимал у остальных подносы с едой и так далее. И никто не смел ему перечить. Даже учителя. – Тувессон втянула остатки никотина из сигареты и выкинула окурок в окно. – Это было в те времена, когда такое поведение не считалось диагнозом.
1
Ян Ингемарк Стенмарк, 1956 г.р., выдающийся шведский горнолыжник.
– К тому же он слушал только «Kiss» и «Sweet».
– А что в них плохого?
– Ничего. Наоборот. Но я понял это только несколько лет назад.
Фабиан вышел из машины и посмотрел на школу – двухэтажное здание из красного кирпича находилось за пустынным школьным двором. Из асфальта торчали два баскетбольных щита с рваными сетками, напоминая о том, что вообще-то это детская площадка. Он прошелся глазами по длинному ряду узких окон, похожих на тюремные. Теперь он с трудом представлял, как мог продержаться в этом здании три года, окончательно не сломавшись.