Шрифт:
ПРЕЛЮДИЯ
Два божества смотрели друг на друга через зияющую бездну: преграду, врата между двумя владениями. Ллос и Эйлистри, мать и дочь. Богиня тьмы и жестокости, богиня добра и света.
Эйлистри стояла среди леса, залитого сиянием луны. Ветви, украшенные голубовато-белыми лунными камнями с яблоко величиной, сплетались над ее головой наподобие арки. Богиня была обнажена, ее серебристо-белые волосы до пят струились по бархатистой черной коже, будто жидкий лунный свет. Два одинаковых меча парили в воздухе, по одному у каждого ее бедра. Их серебряные клинки тихонько
Ллос, Паучья Королева, восседала на черном стальном троне, сиденье которого, разбухшее, будто набитое яйцами чрево, покоилось на восьми членистых ножках. В вышине над нею клубящееся черно-багровое пространство заполняли вопли терзаемых душ. Ллос была в своем обличье дроу — одном из восьми, в которые воплотилась богиня, завершив свое Молчание. Ее эбеновую кожу нить за нитью оплетала паутина, укутывала ее плечи, вплеталась в волосы костяного цвета. Когда она говорила, крохотные красные пауки сыпались у нее изо рта и свисали с нижней губы на тонюсеньких, будто волосок, паутинках, раскачиваясь на зловонном ветерке. В глазах ее полыхали красные огни — отражение пламени Дна Дьявольской Паутины, но это были единственные цветные пятна на всем ее теле. Казалось, тьма окутывает ее, словно плащ.
Между двумя богинями, посреди врат, расположилась доска сава. Сделанная в виде паутины, вырезанная из куска живого дерева, которое одновременно являлось частью Всемирного Древа и было отдельным от него, доска парила в воздухе на уровне пояса, поддерживаемая собственной магией. Партия, что разыгрывалась на ней, продолжалась с тех самых пор, как смертные явились на свет. Круглую доску усеивали сотни тысяч фигур, в подавляющем большинстве это были Рабы. Лишь несколько тысяч являлись более значимыми фигурами: Жрицы, Маги и Воители.
В этой игре не придерживались обычного разделения фигур на черные и белые. Все фигурки Ллос были черны, как эбеновая кожа дроу, и у Эйлистри почти все — тоже, но богини узнавали свои на ощупь. В каждой фигурке была заключена душа смертного.
Ллос пропустила несколько ходов, оставаясь недвижимой, — результат добровольного Молчания. За то время Эйлистри добилась колоссального успеха. Впервые за много-много лет она не сомневалась в победе, поэтому, когда Ллос пошевелилась и предложила ввести по дополнительной фигуре с каждой стороны, самолюбие Эйлистри было задето.
— Что еще за фигуры? — с опаской поинтересовалась она. Ее мать, помимо всего прочего, славилась еще и коварством.
— Матери.
Эйлистри резко втянула воздух.
— Мы сами вступим в игру?
— Сражение до смерти, — кивнула Ллос. — Победитель получает все, и Эо — свидетель в нашем пари. — Она насмешливо улыбнулась дочери. — Согласна на такие условия?
Эйлистри колебалась. Она уставилась на доску, и на лице ее отразились жалость, глубокая печаль и надежда. Так можно будет покончить со всем этим, подумалось ей. Раз и навсегда.
— Я
Ллос улыбнулась:
— Тогда начнем. — Под руками у нее возникла тьма и приняла ужасные очертания, порождая непроглядно черного паука — очередную из ее восьми ипостасей. Богиня посадила его на доску, в центр своего Дома.
Эйлистри сотворила из лунного света сияющее подобие самое себя и поставила в середину собственного Дома. Сделав это, она подняла взгляд, и то, что она увидела, напугало ее. Ллос была уже не одна. Знакомая фигура скорчилась справа от ее трона: огромный паук с головой мужчины-дроу — Воитель Ллос, полубог Селветарм. Он отложил в сторону меч и дубинку, сплел свое подобие и поставил его на доску рядом с фигуркой Матери Ллос.
— Нечестно! — вскричала Эйлистри.
— Струсила? — поддразнила Ллос. — Хочешь сдаться? — Она подалась вперед, словно собираясь смахнуть фигурки с доски.
— Ни за что, — бросила Эйлистри. — Мне следовало ожидать этого от тебя. Играй.
Ллос привстала с трона. Она взглянула на доску и небрежно передвинула фигурку. Раб, прячущий лицо пол капюшоном пивафви, с кинжалом за спиной. Нити паутины из руки Ллос прилипли к фигурке, потом оборвались, когда богиня поставила ее на доску, осторожно прижав к камню.
Ллос лениво уселась обратно на трон.
— Твой ход, — промолвила она.
Эйлистри заметила слабое движение позади Ллос. В тени трона таилась некая фигура. Мужчина-дроу изумительной красоты, нижняя часть лица спрятана под мягкой черной маской: брат Эйлистри, Вараун. Может, и он тоже подбросил на доску фигуру — и если да, то с чьей стороны? Он был врагом как Эйлистри, так и Ллос.
Пожалуй, он просто пытается отвлечь ее.
Не обращая на него внимания, Эйлистри изучала доску сава. Теперь она понимала, почему ее братец, возможно, хотел отвлечь ее внимание от игры. Ллос сделала глупейший ход, в результате которого ее фигура Раба оказалась совершенно беззащитной. Ее легко мог побить один из Магов Эйлистри — фигура, лишь недавно вступившая в игру. Богиня взяла Мага с доски, взвешивая на ладони его силу и волю, затем опустила на доску, сдвинув в сторону фигуру Ллос.
— Маг бьет Раба, — объявила Эйлистри.
Гибкими пальцами она сняла фигурку Ллос с доски. Глаза ее расширились, когда она оценила ее и поняла, что это было. Не Раб, вовсе нет.
Ллос подалась вперед, сверкая глазами.
— Что? — Пальцы ее стиснули суставчатые ножки трона. — Я походила не туда…
Она метнула взгляд за спинку трона, но Варауна там уже не было.
Эйлистри спрятала усмешку, а Ллос склонилась над доской, хмурясь и морща лоб. Потом морщины разом разгладились. Паучья Королева рассмеялась, брызжа с губ новыми полчищами пауков.
— Скверная работа, дочь, — сказала она. — Твой необдуманный ответный ход открыл дорогу к самому сердцу твоего Дома.
Ллос потянулась и взяла фигурку Воителя, поставленную на доску Селветармом. Она передвинула ее вдоль линии, ведущей к Матери Эйлистри. Селветарм пристально наблюдал за игрой, не забывая об оружии, которое он прижимал к своему паучьему туловищу.
— Ты проиграла, — злорадствовала Ллос. — Твоей жизни конец, и дроу мои. — Торжествующе сверкая глазами, она поставила фигурку на доску. — Воитель бьет…