Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между…

Маклин Алистер

— Я с удовольствием выпью с вами, доктор, но лучше сначала несколько разрядить атмосферу.

— Так, значит, вы это серьезно?

Доктор внимательно посмотрел на Эллери, и тот почувствовал неловкость от взгляда этих проницательных, испытующих глаз.

— Что ж, давайте, — сказал наконец доктор. — Я слушаю вас, Квин.

— Хотите курить?

— Нет, благодарю.

Эллери закурил.

— Я должен повторить цитату из письма Эстер. Почему вы единственный человек, который «мог бы спасти Карен»? Почему вы были ее последней надеждой?

— Я,

в свою очередь, тоже должен повторить, что это можно объяснить очень просто, хотя точно я не знаю, что имела в виду Эстер, когда писала эти слова. Она считала, что мое физическое присутствие, привязанность Карен ко мне могли бы остановить ее в желании лишить себя жизни.

— Однако Эстер не была в этом уверена, — заметил Эллери. — Она не написала, что вы могли спасти жизнь Карен, она лишь предположила, что вы могли бы сделать это.

— Это софизм. Вы играете на отдельных нюансах речи, — сказал доктор Макклур. — Конечно, если бы даже я был здесь, Карен могла покончить с собой.

— С другой стороны, — сказал Эллери, — мне бросилось в глаза, что, поскольку у Эстер не было в этом уверенности, значит, она не рассматривала вас как возлюбленного Карен.

— Должно быть, я сегодня слишком глуп, — улыбнулся доктор. — Что-то я никак не могу понять, к чему вы клоните.

— Доктор, — сказал Эллери, — что именно вы можете делать лучше всех на свете?

— Я никогда не подозревал о наличии у меня подавляющего превосходства в какой бы то ни было области. Но я, конечно, польщен.

— Вы слишком скромны. Вы знамениты… Вы недавно получили международное признание. Всю свою жизнь вы посвятили изучению и лечению раковых заболеваний. Вы имеете в этой области прославленный опыт.

— Ах, это.

Доктор махнул рукой.

— Всем известно, что вы являетесь лучшим знатоком в этой области. Даже Эстер это было известно. Хотя она находилась в заточении, ее книги показывают, что благодаря регулярному чтению она была полностью осведомлена о всех происходящих в мире событиях. Разве вам не кажется странным, почему Эстер, считающая вас величайшим авторитетом в области раковых заболеваний, пишет, что вы единственный человек, который мог бы спасти жизнь Карен?

Доктор Макклур вернулся к креслу, развалился в нем, скрестив руки на груди и полузакрыв глаза.

— Это фантастично, — произнес он.

— Не совсем. Если попытаться найти причину неожиданного самоубийства женщины, у которой было все для счастливой жизни, то, пожалуй, единственным мотивом могла быть неизлечимая болезнь. Карен чувствовала, что над ней занесена рука смерти. Она страдала от неизлечимой болезни. Она знала, что ее смерть — вопрос ближайшего будущего.

Доктор поежился.

— Вероятно, вы предполагаете, что у Карен был рак?

— Я убежден, что именно это имела в виду Эстер, когда писала свою предсмертную записку.

— Но вам, так же как и мне, отлично известно, что при вскрытии тела Карен никакого рака не было обнаружено. Неужели вы думаете, что доктор Праути не заметил такой серьезной болезни?

— Вот об этом я и хочу сейчас сказать.

Карен Лейт покончила с собой, думая,что у нее рак. На самом же деле ничего подобного не было. И ее сестра тоже была уверена, что Карен больна раком.

Лицо доктора было спокойно и сурово.

— Понимаю, — сказал он. — Теперь все ясно. Значит, именно это вы имели в виду?

— Да. Вскрытие показало, что у Карен рака не было, однако она считала себя больной и покончила жизнь самоубийством. Она была совершенно уверена, что тяжело больна.

Эллери слегка наклонился вперед.

— А кто, по-вашему, внушил ей эту уверенность, доктор Макклур?

Доктор ничего не ответил.

— Разрешите мне процитировать ваши слова: «Она никогда не обращалась к другому врачу. Она точно следовала моим указаниям. Идеальный пациент». Да, доктор, вы были ее единственным лечащим врачом. Обнаружив симптомы неврастении и анемии: потерю веса и аппетита, возможно, несварение желудка, возможно, некоторые беспокойства после еды, вы установили диагноз ракового заболевания. Она поверила вам, потому что вы были ее женихом и величайшим авторитетом в области раковых болезней. Она и не подумала проконсультироваться с другим врачом, и вы отлично знали, что она ни к кому не обратится.

Доктор продолжал молчать.

— О, я не сомневаюсь, вы провели подробное клиническое обследование, возможно, показали ей чей-нибудь рентгеновский снимок, уверяя, что это ее. Вероятно, вы рассказали ей, сколь безнадежна ее болезнь, сказали, что поражены многие жизненно важные органы и болезнь слишком запущена для хирургического вмешательства. Вы все это так отлично проделали. Вы сумели убедить ее, что она безнадежно больна, и в короткое время Карен стала психологически вашей жертвой. И, учитывая состояние ее нервной системы, она неизбежно должна была сдаться, отказаться от борьбы и покончить жизнь самоубийством.

— Я вижу, — сказал доктор, — что вы уже где-то проконсультировались по этому вопросу?

— О, я позвонил одному врачу, которого хорошо знаю. В разговоре я задал ему вопрос и узнал, как легко может недобросовестный врач убедить свою анемичную пациентку, неврастеничку, в том, что у нее рак.

— Но при этом, — с приятной улыбкой сказал доктор, — вы упускаете из вида возможность ошибки в диагнозе, даже при самых лучших намерениях врача. Я знаю случаи, когда все анализы и все симптомы указывали на рак — да, да, включая рентген, — а на самом деле никакого рака не было.

— Совершенно невероятно, доктор, чтобы именно вы ошиблись, учитывая ваши знания и опыт. Но даже если ошибочный диагноз был установлен не умышленно, зачем вы ей сказали об этом перед самой свадьбой? Если бы вы исходили из добрых побуждений, разве не благороднее было скрыть от нее этот ужасный диагноз?

— Но врач, допустивший ошибку и будучи искренне убежден в том, что это рак, не может оставить пациента в полном неведении. Он должен попытаться применить какое-то лечение, независимо от того, в какой стадии эта болезнь.