Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между…
Шрифт:
Несмотря на это, человек явно не успокоился и хотел нанести Харлоу второй удар, но сообщник оттащил его в сторону, прежде чем тот успел выполнить свое намерение.
Все еще согнувшись, он добрался до стоявшей тут же скамейки и сел на нее, в то время как второй начал тщательно обыскивать потерявшего сознание Харлоу.
Когда Харлоу стал медленно приходить в себя, в амбаре заметно потемнело. Он шевельнулся, застонал, а потом с трудом приподнялся, упираясь рукой в пол, и некоторое время находился в этом положении. Затем поистине Геркулесовым усилием ему удалось подняться
Между тем дождь прекратился, и небо начало проясняться. Даннет как раз вышел из столовой и направился к шале, когда его внимание привлекла шатающаяся фигура, идущая по взлетной полосе. На мгновение Даннет застыл на месте, а потом бросился бежать. Через несколько секунд он нагнал Харлоу и, обхватив его за плечи, посмотрел на его лицо, ставшее теперь почти неузнаваемым. Лоб был рассечен и обезображен страшными ссадинами, и кровь, которая все еще сочилась из раны, покрывала всю правую часть лица и правый глаз. Левую щеку перекосила огромная ссадина с поперечным порезом. Из носа и изо рта шла кровь, губа была разбита, и во рту не хватало по меньшей мере двух зубов.
— О боже ты мой! — выдавил Даннет. — Что они с вами сделали!
Он скорее не провел, а пронес спотыкающегося и полубесчувственного Харлоу через взлетную полосу, поднялся с ним по ступенькам крыльца и вошел в холл шале. Как на беду, именно в этот момент в холле появилась Мери. На мгновение она замерла, уставясь на них своими огромными глазами, а когда попыталась говорить, то с губ сорвался только шепот:
— Джонни! О, Джонни!.. Что они с тобой сделали!
Она протянула руку и осторожно дотронулась до залитого кровью лица. В следующий момент она вся содрогнулась, и по лицу ее потекли слезы.
— Сейчас не время плакать, Мери! — Голос Даннета прозвучал с нарочитой энергией. — Теплой воды, полотенце, губку. А также принесите пакет первой помощи. Отцу — ни слова. Мы будем в гостиной.
Спустя пять минут у ног Харлоу уже стоял таз с окрашенной кровью водой и валялось испачканное в крови полотенце. Лицо было начисто вымыто, но выглядело сейчас еще страшнее, чем прежде, поскольку порезы и ссадины выделялись еще ярче на бледной коже. Даннет безжалостно пользовался йодом и антисептиками, и по тому, как передергивалось лицо его пациента, можно было понять, что Харлоу испытывает сильную боль.
Вдруг Харлоу засунул в рот пальцы, дернул и, вытащив зуб, стал его рассматривать. Потом с недовольным видом бросил его в таз с водой. Когда он заговорил, хотя это давалось ему с трудом, было ясно, что дух его вновь обрел прежнее равновесие, невзирая на сильные физические страдания.
— Сперва — вас, а теперь — меня, а, Алексис? Нам бы следовало сфотографироваться вместе. Для семейного альбома. Интересно, кто из нас красивее, если попытаться сравнить?
Даннет оценивающе взглянул на него.
— Я бы сказал: оба красивы.
— Все равно… Но учтите, мне кажется, что природа несправедливо дала мне некоторые преимущества перед вами…
— Прекратите! Слышите, прекратите! — Мери уже плакала, не скрывая этого. — Он весь изранен и искалечен. Я вызову врача.
— Ни в коем случае! — Голос Харлоу уже не был насмешлив, теперь в нем слышался металл. — Никаких врачей! Никаких швов! Позже… Не сегодня!
Мери посмотрела на руку Харлоу, которая держала стакан с бренди, она была тверда, как рука каменной статуи. И она сказала без тени упрека, а как человек, начинающий постигать истину:
— Ты нас всех дурачил… Чемпион мира, у которого сдали нервы… Трясутся руки… Ты все время нас дурачил… Да, Джонни?
— Да… И, пожалуйста, Мери, выйди из комнаты.
— Клянусь, я ничего никому не скажу, даже папе!
— Выйди из комнаты.
— Пусть остается, — сказал Даннет. — Но предупреждаю вас, Мери, если вы проговоритесь, он никогда даже не посмотрит на вас. Господи, вот уж действительно, пришла беда — отворяй ворота. Несчастье с вами, Харлоу, — это уже второе происшествие. У нас пропали близнецы.
Даннет внимательно следил за Харлоу, ожидая его реакции, но никакой реакции не было.
— Они в это время разгружали транспортировщик, — сказал Харлоу. — Я так думаю. — И это был не вопрос, а утверждение.
— Откуда вы это знаете, черт возьми?
— В южном ангаре. Вместе с Джейкобсоном.
Даннет медленно кивнул.
— Они слишком много видели, — сказал Харлоу. — Слишком много. Конечно, все это вышло, видимо, случайно, потому что, видит бог, они не отличались проницательностью. Но они видели слишком много… А что говорит по этому поводу Джейкобсон?
— Я спрашивал его, он ответил, что они якобы пошли в столовую. Когда они через сорок минут не вернулись, он отправился их искать. Но они как сквозь землю провалились.
— А они действительно были в столовой?
Даннет отрицательно покачал головой.
— В таком случае, — мрачно сказал Харлоу, — их найдут на дне какого-нибудь ущелья или канала. Если вообще найдут… Помните Жака и Гарри в гараже «Коронадо»? — Даннет кивнул. — Джейкобсон сказал, что они якобы соскучились по своим и уехали домой. Они так же уехали домой, как и близнецы. У него в гараже два механика, но сегодня был только один. Второй не пришел. У меня нет доказательств, но я их добуду. Второй механик не пришел по той причине, что я на рассвете уложил его в больницу.
Даннет слушал с невозмутимым видом. А Мери смотрела на Харлоу, не сводя с него полных ужаса глаз.
Харлоу продолжал:
— Прости, Мери, но Джейкобсон — убийца, сознательный и целеустремленный убийца, если хотите. Ради своих интересов он пойдет на все. Я знаю, что он был виноват в гибели моего брата на первых гонках Гран-При этого сезона. Вот тогда Алексис и уговорил меня работать вместе с ним.
Мери недоверчиво посмотрела сперва на одного, потом на другого.
— Ты работаешь с Алексисом как… с журналистом?