Жертва
Шрифт:
– Тогда почему он выбрал именно этот туннель, если мог выбрать любой другой?
– Я тоже об этом думал, – Поук заметно оживился. – И на твой вопрос отвечу. Только сначала давайте посмотрим запись аварии.
Съемка ночная. Камера установлена явно на каком-то дереве вблизи дороги. С высоты открывается вид на четыре полосы движения и ограждение между ними. Несколько машин проехало в сторону Р. Свет их фар бликовал на записи. Потом в объектив попала фура. Она ехала в первом ряду по направлению в Т. В противоположную сторону ехал микроавтобус. Вдруг фура из первого
Зрелище не для слабонервных. Металл сминался и ломался, словно пластик, в абсолютной тишине, повисшей в салоне автомобиля Поука. Мы наблюдали за мгновениями чужих жизней, за моментами времени, в которые одних не стало, а у других жизни сломались навсегда.
Поук включил режим перемотки вперед. Машины начинают останавливаться на дороге. Люди выбегают из них, чтобы оказать помощь. К месту аварии подъезжает патруль. Потом скорая. С другой стороны дороги в это время проезжает машина.
– Вот! – Поук остановил запись и указал пальцем на эту машину. – Видите ее?!
– Да, – кивнул Одьен.
– Я поднимал записи с других камер, чтобы узнать, какие машины здесь проезжали, и пробить номера каждой. Предыдущие камеры установлены в трех километрах от этого места. Так вот, эта машина там не проезжала!
– Тогда, откуда она взялась? – Одьен прищурился.
Поук свернул запись с камеры и открыл карту местности.
– Параллельно автомагистрали проходит старая дорога на Т. Ей сейчас практически никто не пользуется, – Поук водил пальцем по карте. – Здесь есть съезд. Дорога вроде той, на которой мы сейчас стоим. Она огибает лес и выходит на автомагистраль в километре от места аварии.
– Хотите сказать, что машина выехала с той дороги, поэтому не попала на ваши камеры раньше? – спросила я.
– Именно! Эта машина проехала мимо места аварии через тридцать минут после происшествия. И до этого места ни на одну из камер на автомагистрали со стороны Р. она не попала. Я думаю, схема такая: палач едет по старой дороге, сворачивает к пролеску, оставляет машину и идет пешком через лес к пешеходному туннелю. Делает дело и возвращается к машине. Это объясняет, почему палач выбрал именно этот туннель. Вокруг лес, рядом дорога между старой трассой и автомагистралью. Можно спрятать машину, и на подходе к туннелю, среди деревьев, проезжающие водители его не заметят. Он выбрал этот туннель из-за расположения.
– Тогда зачем он выехал на автомагистраль и проехал мимо аварии, если можно было вернуться на старую дорогу и поехать дальше по ней? – я указала пальцем на сообщение с Т.
– Он хочет еще раз посмотреть, – ответил Одьен. – Насладиться содеянным.
– Значит, он психопат, – я покачала головой. – Это не просто работа для него. Он удовольствие получает от того, что делает.
– Убийство – его природа. Он же палач, – пожал плечами Поук.
– К Питеру вы относились так же? – спросила я.
– Я не знал, что Питер палач, – ответил Поук.
– А если бы знали? Тоже посчитали бы, что он был бы не против кого-нибудь убить?
Поук замолчал. Кажется, переваривал мои слова.
– Два послушника покупают оружие в магазине, – продолжала я. – Один прячет пистолет дома для самозащиты, другой берет его с собой и расстреливает прохожих на улице. Какая между ними разница, если оба умеют стрелять?
– Это другое, – Поук отвернулся. – Палач испытывает физическое удовольствие, забирая Поток.
– А послушник испытывает оргазм, когда из него вытягивают Поток.
Одьен и Поук обернулись ко мне.
– Что, не знали? – хмыкнула я. – А как, по-вашему мнению, послушники становились рабами райотов?
– Скользкая тема, – скривился Поук.
– О которой никогда не принято было говорить, – добавила я. – Если палач – значит любит убивать. Если райот – значит любит вытягивать Поток. Согласно этой логике послушники должны любить умирать.
– Предлагаю на этом остановиться, – предупредил меня Одьен. – Поук, тебе удалось рассмотреть на видео номер этой машины?
– Да.
– И?
– У меня есть имя и адрес владельца. Его зовут Азали Горн. Послушник. Живет в С. Переехал туда десять лет назад. У него семья: жена и двое детей. Работает в местном филиале бюро охраны окружающей среды, – Поук достал из кармана его фотографию, сделанную возле какого-то дома. – Белый мужчина, рост метр восемьдесят пять – девяносто.
Одьен взял фотографию в руку.
– Ты за ним следишь?
– Конечно, я за ним слежу! Пока два дня только. Прикрепил датчик к днищу его машины. За пределы С. он не высовывается пока. Ездит на работу, в магазин вчера заезжал. Сейчас, между прочим, я должен стеречь его у дома, а не с вами разговаривать!
– Можем с ним поговорить, – предложила я и взглянула на Одьена.
– И что ты ему скажешь, дорогая миз-з-з?! – воскликнул Поук. – Привет! Не вы ли тот палач, который работает на черный рынок Жатвы?
– Он прав, – согласился Одьен. – Пусть Поук пока просто за ним понаблюдает. Если что найдешь – сразу набирай меня или Айени. Пойдем, Алексис, – Одьен открыл дверь машины.
Я попрощалась и вышла следом за Одьеном. Поук уехал первым. Одьен остановился у моей машины и посмотрел ему вслед. Я же смотрела в сторону леса, куда уходила гравийка.
– Что беременная невеста Айени здесь делала? – я озвучила вопрос, который сразу пришел мне в голову.
– Этого никто не знает, – Одьен взглянул на меня.
– Даже сам Айени?
– Питер сказал «сом-м-м». И свое расследование он начал с дела гибели невесты Айени. Возможно, Питер знал больше, чем рассказал Поуку?
По телу пробежала дрожь. Кажется, айсберг начал переворачиваться.
– Поехали, – Одьен сел в мою машину.
Я себя долго ждать не заставила.
– Давай проедем старой дорогой? – предложил Одьен.