Жертвы полярной ночи

Алишер зевнул и, чтобы не уснуть, сделал музыку погромче. Он был за рулем уже четырнадцать часов и сильно устал, но сегодня выдался очень хороший день, и ничто не могло испортить ему настроение, даже неимоверная усталость.

– Через сто метров поверните направо, – сказал голос в навигаторе.

Алишер улыбнулся. Последний заказ на сегодня, и тоже удачный. Весь день он ездил только по городу, почти не простаивая и принимая заказы один рядом с другим. И вот последний на сегодня – забрать пассажира у кладбища и отвезти в спальник, совсем рядом с домом, где Алишер снимал койку в хостеле.

– Поверните направо, – подсказал приятный женский голос.

Такси,

вильнув задом на повороте, повернуло на улицу Ударников и, оставив позади засыпающие жилые кварталы, понеслось по промзоне. Снаружи была метель, а внутри машины тепло и комфортно. Алишер прикинул, что если придется ждать пассажира, то еще не поздно позвонить отцу в Самарканд, наверняка он еще не спит, узнать, как дела у младших братьев и сестер и как здоровье мамы. Мысли о доме всегда поднимали ему настроение. Решив, что тогда лучше будет приехать на вызов пораньше, он посильнее нажал на педаль газа.

– До конца маршрута осталось пятьсот метров.

Алишер снова зевнул. День хоть и выдался прибыльным, но все равно оказался долгим. Воздух в салоне был таким теплым, что, несмотря на минус двадцать на улице, можно сидеть в трениках и футболке. Возможно, от ощущения тепла ему хотелось спать еще сильнее.

Дорога пересекала небольшую реку и была совершенно пустынна, не попадались ни встречные, ни попутные машины. Неожиданно на самом подъезде к мосту переднее колесо попало в присыпанную снегом яму, и машину тряхнуло так, что закрепленный на магнитном держателе смартфон упал Алишеру под ноги. Он чертыхнулся и принялся шарить по полу, ища аппарат. Наконец девайс был найден и прикреплен обратно, на магнит к дефлектору.

Закончив свои манипуляции, он поднял взгляд и выругался. Буквально в десяти метрах перед ним стояла, раскинув руки в стороны, женщина. Рука Алишера будто сама по себе дернула руль влево, уводя машину от столкновения, а нога вжала в пол педаль тормоза. Колеса машины заскользили, и лысая, растерявшая все шипы резина не смогла зацепиться за припорошенный снегом обледеневший асфальт. Алишер двумя руками схватил руль и бешено закрутил его вправо, но машину уже несло на ограждение моста.

Когда передние колеса с грохотом вскочили на бордюр, а капот смял ограждение моста, Алишер закрыл глаза и начал кричать. Доля секунды, которую машина летела до обледеневшей реки, показалась ему вечностью. Перед его глазами застыла картина: на ночной дороге стоит, раскинув руки, засыпанная снегом женщина и смотрит на него обледеневшими глазами. А затем машина пробила покрытый ослепительно-белым снегом лед и погрузилась в темную воду.

Беспощадно яркий на воздухе, свет ручного фонаря здесь, под водой, становится тусклым и с трудом выхватывает то, что находится чуть дальше вытянутой руки. Вокруг нет ни звуков, ни запахов. Непонятно, день сейчас или ночь. С каждым шагом со дна поднимается муть, делая толщу грязной воды совсем непроглядной. Река мертва, на ее дне нет растений, в ней не живут рыбы, здесь только песок и камни. Он продолжает идти вперед. Не задумываясь о причинах и мотивах, он движется по дну к неизвестной ему цели. В толще черной мутной воды он делает шаг за шагом до тех пор, пока в конус света фонаря не попадает бетонный блок, который здесь совершенно лишний. Хотя он уже врос в грязь, его четкие прямые углы абсолютно не вписываются в мягкое дно. Свет фонаря поднимается от блока вверх, к вмурованной в него скобе, и выше, к привязанной к ней веревке. Луч света замирает, как будто не хочет двигаться дальше. Затем нехотя продолжает движение, хотя и подрагивает, словно зная, что ничего хорошего он не увидит. Веревка тянется вверх и обвивает опухшие, вздувшиеся ноги мертвеца, который, как поплавок, тянется к поверхности.

Игорь

резко открыл глаза и сел на кровати. Горячий липкий пот покрывал его тело. Он сделал глубокий резкий вдох и закашлялся, будто в легких стояла вода. Порыв ледяного ветра обжег мокрую кожу, разом прогоняя сон. На подоконнике, пронзая Игоря взглядом желтых глаз, сидела сова. Он моргнул – и птица исчезла, как морок. Створка открытого окна с силой хлопнула, и этот звук отозвался острой болью в голове. Игорь нахмурился: он точно помнил, что вечером створка была закрыта. Ежась, мужчина подошел к окну. Холодный зимний ветер летел над грязными сугробами. Единственный работающий фонарь тускло освещал двор внизу. Краем глаза Игорь заметил странный серый комок на голых ветвях облетевшего клена, но когда присмотрелся, то обнаружил, что там ничего не было. Он вздохнул и закрыл окно. Тяжелый сон и резкое пробуждение не отпускали его, и возвращаться в кровать не хотелось. Игорь пошел было на кухню, но в этот момент заорал лежащий на тумбочке телефон. Ничего хорошего звонок не сулил. Абонент на том конце беспроводной линии – Кирилл Смирнов, его коллега, старший оперуполномоченный отдела полиции по Северонадеждинскому району – не стал бы звонить в такое время, чтобы поделиться радостными новостями.

Игорь взял мобильник и, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал, произнес:

– Слушаю.

– Не спишь? – слегка удивленно спросил Кирилл. – Хорошо, я еду к тебе, буду через десять минут.

– Куда мы едем потом и что там срочного случилось? – Игорь достал сигарету из пачки и закурил. Пальцы почти не дрожали, сердце успокаивалось.

– Расскажу, когда приеду. Давай через десять минут – внизу.

– Давай через пятнадцать. – Игорь разъединил связь, прежде чем Кирилл успел возразить. Он еще раз посмотрел в окно и затушил сигарету. Идя в душ, он старался думать о предстоящей работе, уверенный, что для самокопания и анализа снов найдется другое время.

– Кофе в термосе, – сказал Кирилл, когда Игорь плюхнулся на пассажирское кресло его старенькой «Лады-Гранты».

– Спасибо.

Дождавшись, пока он нальет в крышку термоса кофе, мужчина за рулем плавно нажал педаль газа, и машина, скрипя колесами по снегу, выехала со двора.

– Так что случилось? – спросил Игорь, стараясь не разлить кофе.

– Я сам подробностей не знаю. Мы едем на улицу Ударников, где мост через реку Ушку, там тачка пробила ограждение и улетела в воду. – Кирилл говорил неторопливо, вглядываясь в плохо освещенные улицы. Отблески редких фонарей и грязный снег скрывали ямы и трещины в асфальте, а огромные черные кучи по обеим сторонам дороги прятали редких ранних пешеходов от глаз водителей.

– Зачем нам на место ДТП – не знаю. Нас вызвал лично Анатольевич и больше ничего не рассказал, только что нужны мы оба.

– Понятно… – Игорь завернул крышку термоса, из которой пил, обратно, – что ничего не понятно.

Кирилл промолчал.

Двое мужчин в машине были похожи – и внешне, и чем-то, что безошибочно выдавало в них сотрудников органов, хоть и были они в штатском. Уверенные манеры, отстраненность от чужих проблем. Короткие стрижки, морщины на еще не старых лицах. Им обоим было за тридцать, и каждый почти десять лет проработал в полиции.

Они ехали по сонным улицам еще не проснувшегося города, быстро выбираясь из спальных районов к заводам и фабрикам. Когда пяти- и семиэтажки закончились, началась промка: здания старых цехов, облупившиеся заборы и ржавые ворота. Депрессивный пейзаж вокруг никак не действовал на оперативников: они здесь родились и выросли, а потом, в ходе своей работы, видели много чего более грустного и страшного, чем медленно умирающий город.