Жертвы времени

Федорова Елена Ивановна

–Как странно, что всем нам важно разное. Ты ненавидишь Шиву из-за собаки… из-за простой, блохастой собаки…

–Друга, – поправил Мастер, но маг дня будто не слышал.

–Уму непостижимо, я не мог поверить, когда ты пошел на поводу Демиана и влил свою энергию в какого-то коня. Меня потрясло, что это может быть важно для тебя. Отказывая людям, ты спасал зверя. Ты мог бы ненавидеть Шиву за все те смерти, я бы понял, за Аткалу, которая стала тебе наставницей. Но этого я понять не могу…

Они молчали, магам не нужны были слова. Внезапно Северный снова заговорил:

–Демиан скорбит по людям, я чувствовал его боль. Она схожа с болью Недгара, оплакивающего Вирель. Рынца… как и я, утерял власть…

–Тебе это на пользу, – хмыкнул Мастер.

–Да. Вчера я видел, как Кларисса оттирает янтарную брошь и рыдает в голос. Для нее все эти украшения,

тряпки, резная мебель, были ценнее жизней людей города.

–Она просила меня повесить занавески, – пожаловался Мастер, кривясь. – Откуда я ей занавески возьму?! И чего она за меня взялась, ты же ей больше нравишься! – не дождавшись ответа на безобидную шутку, Мастер вздохнул.

–Бедняжка Калороне постоянно спотыкается без города, в котором знал и чувствовал каждый угол, – продолжал глухо Северный. – Кому-то не достает безопасности, Недгару – Вирель и только одному Оружейнику вроде всего достаточно, он ничего и не терял. А Рене, значит, плачет по мертвецу, над которым уже ничто не властвует. Она оправится, время ей поможет.

–Не говори никогда больше такого, – быстро сказал Мастер. – Я не суеверен, но ты накликаешь беду.

–Мы раскрыли все карты, кроме одной: что оплакиваешь ты, Мастер? – пытливо уточнил маг дня.

–Безграничность жизни, – тихо ответил маг. –Ту, которую отобрали у этого мира. Более всего мне не хватает равновесия энергий.

–Все вокруг разладилось, – согласился Северный. – Нечем уравновешивать колебания, какую бы природу они не имели.

Мастер вновь посмотрел на свои постаревшие руки, они постоянно притягивали его внимание.

–Чтобы их убить, нам приходится жертвовать своим временем, но Демиан делает это с легкостью. Так несправедливо, оружие, выкованное его телом, совершенно без всякой магии, так заложено самим миром и законами, по которому существует сила. Северный, ты никогда не задумался, почему мы сами не можем воспользоваться их временем?..

–А ведь тебя тоже касалась смерть, – Северный посмотрел на мага ночи по-другому, с интересом.

–Нет, не получилось, – Мастер покачал головой. – Мой дракон не дал моему сознанию рассыпаться, и Демиан легко вырвал меня из лап смерти. Я впервые оказался непричастен к собственному спасению. Без сомнения, я бы ушел по тропе туда, где моя сила, не выдержав напора, уже не сохранила бы целостности. А он позвал меня назад, заставив вспомнить, кто я такой и зачем жил.

–Ты признаешь свою слабость, – проворчал Северный.

–Мы такие мудрые, – горько сказал Мастер, – что не можем разобраться в своих проблемах, зато с легкостью решаем за других, помогаем им, забыв о том, что в нашем собственном огороде давно уже завелись паразиты.

–Не до угрызений совести сейчас, Мастер, – отрезал Северный. – Поздно, все поздно, я соберу вас всех, каждый скажет свое слово, но на самом деле мы уже все решили.

Мастер тяжело поднялся и медленно пошел прочь, в сторону реки и леса.

–Надо бы сменить Рене, – обращаясь к встающему из-за горизонта солнцу, сказал Северный. – Она держит ветер уже вторые сутки.

Он тоже встал и долго вглядывался в глубину небес, где кружили, распластав по ветру крылья, драконы. Потом резко развернулся и зашагал к Оружейнику. Через несколько минут звон мечей оповестил просыпающихся людей о начале тренировки.

Монотонно за стеной домика стучал по железу Оружейник. Эти звонкие звуки метались вокруг, тревожили, ударяясь в стенки черепа. Проснувшись, я понял, что звуки не одинаковы по долготе и силе. Оружейник ковал не вещь, он выковывал человека.

Меня слегка знобило, и я дал себе еще несколько минут отдыха. Моя рука соскользнула с груди, и пальцы на мгновение легли на бревно стены. Я поспешно убрал руку, потому что это знание мне было ни к чему, хоть теперь я и обладал им.

Маленький прутик пробился сквозь землю, прозрачные листочки развернулись навстречу свету… Страшный ураган обломал неокрепшую верхушку, причинив боль… В кроне свила свое гнезда пара сереньких невзрачных птичек. Каждый год из яиц вылуплялось голосистое, вечно голодное потомство… Жгучий

пожар подступил к самым корням, но был слишком слаб, чтобы тронуть плотную древесину, пропитанную жизненными соками. Уничтожая нижний ярус, пожар что-то нарушил, деревьям стало нечем дышать. Вскоре кора осыпалась со стволов, листья увяли… Я знал, как строили этот дом, знал, что в бревне, на которое легла моя рука, спрятались несколько личинок. Какой-то жук с остервенелым упорством грыз древесину с внешней стороны стены. Легкий запах дыма, наполненный ароматом пищи, тронул ноздри и я, потянувшись сознанием, узнал, что три женщины готовят на костре мясо. На крыльце домика, где я лежал, сидел Шива и что-то неторопливо выстругивал коротким ножом. Испытывая всунутое в меня драконом умение, я поплыл, растворившись в воздухе, и узнал, что южнее, вверх по течению реки вышла на водопой семья оленей, что вдоль опушки леса бредет Недгар, собирая какие-то травы. Я нашел Мастера, но он был очень далеко, а вот Северного почувствовать не смог. То ли он так искусно закрывался от внешнего мира, то ли дракон окутывал его своей силой. И зная, что он за стенкой вычерчивает в паре с Оружейником дивный танец боя, я не видел ни самого танца, ни Северного. Ощущение тревоги тихо притаилось в дальнем уголке моего сознания, но то было предчувствие будущего, а не настоящего или прошлого. Я вернулся обратно и скользнул на дыхании ветра вокруг домов. На крылечке соседнего дома сидел Калороне, его пальцы двигались, разминая кусок глины, он весь был поглощен мыслью о том, что может получиться из него. Множество образов, ярких и искрящихся кружило вокруг старика, и я отступил, не желая вторгаться в мир его мыслей. Многие из тех, кто выжил, были и вовсе не заняты делом. Кто-то спал в домиках или дремал на солнышке, кто-то просто сидел у костра, глядя в огонь. Я знал немногих, но и раньше не мог похвастаться, что знаком со всеми обитателями Форта. Я настойчиво потянулся к звону мечей и тут же с усмешкой отступил, натолкнувшись на отблеск медленно разгорающегося белым пламенем гнева. Если бы не раздражение Северного, я бы сказал, что Оружейник фехтует сам с собой. Я вытянул руку под одеялом и тронул пальцами бедро выше повязки. Оно было ужасающе горячим, но в остальном теле я не ощущал жара. Люди и маги. Они словно мыши, загнанные в нору котом. Они пытаются сохранить остатки своего привычного быта и покорно ожидают исхода. А исход один – из каменной норы выхода нет. Так сказал Мрак. Что ж, – сделав усилие, я сел. – Пора рыть второй ход или искать уже имеющийся выход… Магам было не до удобств, но кровать для меня – положенный на невысокий настил толстым слоем подсушенный мох, прикрытый тканью – оказалась необычайно удобной и с нее было легко вставать, хоть и приходилось прикладывать некоторое усилие. Я вновь ужасно хотел пить, губы пересохли, в груди буйствовал пожар. Дохромав до выхода, я остановился в дверном проеме, встретив встревоженный и удивленный взгляд Шивы:

–Проснулся?

Я кивнул и хотел сесть с ним рядом, но Энтони вскочил и помог, после чего тронул тыльной стороной ладони мой лоб.

–Жара нет, – удивленно сказал он. – По словам Недгара ты должен метаться в лихорадке. Как нога?

–Очень хочется пить, – пожаловался я, и Шива тут же заторопился на поиски воды, оставив на ступеньке недоделанную, еще грубую трость. Палочка была подобрана под мой рост и длину рук, рукоять пока была простой, с небольшими ложбинками, чтобы пальцам было удобно ее держать.

Шива вернулся очень быстро, и на этот раз мне представилась возможность напиться всласть. Некоторое время мы молчали, и Шива продолжал обстругивать палочку, добавляя на уже замусоренное крыльцо тонкие полоски белой стружки. Потом я, наконец, собрался с мыслями и сказал:

–Я все рассказал Мастеру.

–Да? – Шива коротко глянул на меня, но снова отвернулся, понимая, что что-то не так.

–Ничего не хочешь рассказать?

–А что ты хочешь услышать? – Шива перегнулся через крыльцо и аккуратно взял с земли завернутый в белый платок сверток. Я даже не прикоснулся к нему, зная, что внутри – осколок меча, ценой которому была боль.