Жесткая Мужская Проза
Шрифт:
Добрая доза адреналина, от страха, подействовала мгновенно, я сразу протрезвел, резко отклонился назад. Всё происходило на автомате, руки, ноги действовали сами по себе, но точно и уверенно. Подсёк ногой, того, что держал меня справа, вырвал правую и сразу же послал её влево. Почувствовал - хорошо получилось, удар получился жёстким. Левый выпустил мою руку, и я почти одновременно с ударом левого, ногой вклепал в промежность стоящему впереди Бобу. И тоже не плохо, тот скорчился и взвыл от боли. Я повернулся, пытаясь достать того, что был справа. Но только увидел одинокого бегуна, под одиноким уличным
Чёрт. Сплюнул кровь, быстро же набежала, полный рот. К верхним зубам попробовал прикоснуться языком, но боль была ещё та, и всё же почувствовал, что в зубах уже обычной жёсткости нет, пошатнулись, вызвав приступ боли.
Оба клиента валялись в снегу на тротуаре, тот, что был слева пребывал, судя по всему, в глубоком нокауте, а Боб скулил, скрючившись. Я пару раз пнул его ногой, так, для профилактики, без особой злобы. Настоящая разборка ещё предстоит. Сколько можно, бит был неоднократно и не как не уймётся. Коханя, один из крутых авторитетов, глядя на этот конфликт, предлагает нам его закозлить, это его наверняка успокоит на всю жизнь. Но нам с Витьком претят зоновские нравы, на это не за что не пойдём.
И вот он опять нарвался на пару бутылок водяры. Я ощупал скулы. Нет, гад, водярой не отделаешься, на коньяк напросился. Наказывать, так наказывать. Всё ему неймётся, и на что надеется... Думал, что раз я пьяный, так можно попытаться... Я увидел блеснувшую в снегу на тротуаре отвертку и забуцал её подальше в сугроб.
Пока дошёл домой сплюнул, верняк, стакан крови. Но знаю одно, кровь глотать нельзя, если глотну, то вылетит из меня всё, что ел и что, в основном, пил сегодня.
Подошёл к двери квартиры, попробовал достать ключ правой рукой, но пальцы не слушались, кисть опухла и посинела.
– Чёрт, - выругался: - Опять входящий перелом костей запястья.
Достал ключ левой, пока изгибался, боль переклинила, насилу разогнулся. Открыл дверь, все уже спали. Зашёл в нашу с братом общую спальню 3 на 4 метра. Он сопел тихонько на койке у окна. По-тихому разделся, чистить зубы? Только ухмыльнулся, представив этот процесс, в моём положении, это был бы садизм, или мазохизм? Особо не разбираясь, повалился на свою койку у двери, как в угольную яму провалился.
День второй (числа и вспомнить не могу, шучу.)
Среди ночи проснулся от острожного прикосновения:
– Живой?
Попытался приподнять голову. Уююю! Это просто не возможно. Батя кивнул подбородком, указываю на пол. На полу, под моей левой рукой, свесившейся с койки, в полоске света из открытой двери ванной, скопилась небольшая лужица свернувшейся комками тёмной крови, а маленький ручеёк протёк за дверь в коридор, образовав и там небольшую лужицу. Видно, на её и наткнулся батя, выходя покурить:
– Счас...
– прокряхтел я.
– Лежи, - сказал тихо батя: - Я сам.
Я увидел у него в руках тряпку, и с облегчением опустил голову на подушку.
– Чем это тебя в плечё ткнули?
Я не мог ворочать челюстью, насилу выдохнул:
– Отвёрт...
Отец принёс банку со спиртом, продезинфицировал небольшую, но видно довольно глубокую кровоточащую ранку на левом плече. Во гады, ещё и отвёрткой ткнули - подумал с досадой, представил, что там с курткой, с рубахой...
Наш батя врач, так что проблем с лечением ран не было. Он быстро обработал ранку и сделал укол и заклеил пластырем.
– Антибиотик.
– сказал тихо: - Что бы заражения не было. Ещё где-то есть?
А протянул правую руку, превозмогая боль. Он обработал ссадины:
– У тебя опять входящий перелом пястных костей.
Я хотел сказать, ну и чёрт с ними, не впервой, но челюсть не слушалась. И повернувшись к стене, я опять заснул. Явно было не менее трёх часов ночи.
Разбудил меня Витька, грохнув ногой по ножке койки:
– Где-то тебя носило?
Я с трудом повернулся к нему, увидав всю красоту на моих мордасах, ухмыльнулся:
– Однако...
– протянул: - Маман не видела?
Я попробовал поворочать нижней челюстью и проворчал довольно нечленораздельно:
– Батя.
– И, как отбрехался?
Но у меня чертовски разболелась челюсть, и верхняя и нижняя, а уж про зубы и говорить не чего. Я мотнул головой, мол - пошёл бы ты. Он оторвался от созерцания моей фингалистой рожи и пошёл в ванну. А я лежал, ожидая пока он оттуда выйдет.
Когда рассматривал себя в зеркале в ванной, то восторга не испытывал, оба глаза затянуло огромными фиолетовыми фингалами. Прозевал... Если бы сразу, по приходу, проткнул фингалы, то кровь бы вытекла и ситуация имела бы не столь красочный вид. Попытался потрогать под носом, но, до этого ноющая боль, ударила резким импульсом и интенсивно запульсировала. Чёрт, это то, чего я не люблю, с ноющей болью как-то свыкаешься, а вот пульсирующая крепко досаждает.
Зубы верхней челюсти удары выдержали, хвала им, а вот сама верхняя челюсть, судя по всему, малость треснула. Порадовал нос, а я-то опасался, что он как-то уж очень резко понюхал асфальт. Ат, нет, молодец, сохранился в первозданном виде. Синяки по телу не в счёт, это мелочи.
А вот кисть правой распухла и тоже приобрела в некоторых местах ядовито фиолетовый оттенок. Вот это уже хуже, завтра дежурство на пожарке, а с такой рукой там делать не чего. С кухни донёсся голос матери:
– Завтракать, а то я уже убегаю на работу.
Ещё не знает. Но вот она открыла дверь ванной и отшатнулась, упершись в противоположную стену:
– О боже...
– Чего там, о боже, - хмыкнул Витька, опершись о дверной косяк:
– Ты что, первый раз такого красоту видишь? Пора привыкнуть?
Она кинула на Витька очень, очень неодобрительный взгляд. Он явно злился, уж я-то его знаю, досадует, что не было его вчера ночью рядом со мной.
Схватила меня за голову, рассматривая мою боевую раскраску.
– Мам, пустяки, кости целы.
– постарался я её успокоить, слегка сбрехнув про кости, - Бодягу приложу, пара дней и всё пройдёт.