Жестокая одержимость
Шрифт:
Да, да, чувством вины.
Мистеру Деверо удалось свалить всю вину на меня, а я позволила себе поверить в это.
В этом и состояла моя ошибка. Мне не следовало сдаваться раньше времени. Я должна была опровергнуть иск о клевете и подать иск на Грейсона о причинении вреда моему здоровью, ведь страховка предоставляется только в этом случае.
– О, Вайолет! – шепчет Уиллоу и закрывает глаза. – Вот черт!
– Могло быть и хуже, – говорю я.
Это тоже ложь.
Я чувствую, что Грейсон не оставит это просто так, а значит, и я не могу.
– Что ты собираешься делать? – спрашивает Уиллоу. – Я могу тебе
Глядя на свою лучшую подругу, я выпрямляюсь и убираю волосы с лица. Я знаю, что она готова за меня бороться. Ради меня она поставит на кон все, что у нее есть, и, без сомнения, ради нее я сделаю то же самое. Мы с Уиллоу больше чем подруги, больше чем сестры.
– Я собираюсь его игнорировать, – киваю я самой себе, считая избегание Грейсона Деверо отличной идеей. – У нас достаточно большой кампус.
– Ты говоришь так, будто пытаешься убедить в этом больше себя, чем меня, – фыркает Уиллоу. – Ну ладно. Будем играть по-твоему, Рис.
Встав с кровати, я ощущаю дискомфорт в ноге и, морщась, уже предчувствую, что сегодня будет слишком тяжелый день для моих ног. Опираясь коленом на кровать, я провожу рукой по задней поверхности икры, нащупывая аккуратный шрам, который начинается на несколько дюймов ниже колена и заканчивается над лодыжкой. Навыки пластического хирурга, приложившего к нему руку, позволили сделать шрам менее заметным и не таким уродливым, как после первой операции. Прошло достаточно времени, чтобы шрам начал сливаться с кожей моей голени. И сейчас я, к счастью, могу ходить самостоятельно, а не передвигаться на инвалидной коляске.
Когда-то мои икроножные мышцы были сильными, а ноги хорошо держали меня во время вращения на пуантах. Теперь они стали настолько слабыми, что только усердная работа поможет вернуть им силу, чему очень мешает боль.
Я помню, как на один из сеансов физиотерапии пришла моя мать. Тогда все время она просидела на металлическом стуле в углу, наблюдая за мной, а в конце сказала:
– Ты все еще двигаешься как танцовщица.
Это был не тот комплимент, на который я рассчитывала, но все же я и правда по-прежнему ощущала себя танцовщицей. В моей памяти все еще были живы ощущения, которые я испытывала, выполняя пируэты, наклоны и изящные движения своим телом. Во время танцев и балета я вращала бедрами, ступнями, коленями, а ногти на моих ногах были сбиты от многолетних тренировок. Походка балерины радикально отличается от походки человека с травмированной ногой.
– Все-таки я выбираю триллер, – говорит Уиллоу, возвращая меня с небес на землю.
– А я выбираю воду и обезболивающее, – бормочу я.
– Ты хочешь, чтобы я запретила тебе пить? – смеется она и вскакивает с кровати.
Это вопрос с подвохом. Разве кто-либо из нас когда-либо слушал другого, находясь в таком настроении? В очередной раз, после разрыва отношений Уиллоу с ее новым парнем, мы с ней пошли в «Хэйвен» и напились там до такой степени, что по приезде домой мне пришлось держать ее волосы, пока ее рвало всю ночь напролет. Иногда такое очищение необходимо.
Уиллоу дает мне обезболивающее, после чего я неспешно одеваюсь, расчесываю волосы и собираю их в тугой конский хвост. Я укладываю челку таким образом, чтобы закрыть лоб и шрам, на который вчера глазел Грейсон. По дороге в кинотеатр я прихрамываю из-за боли в ноге, но Уиллоу не обращает на это внимания, или по крайней мере не комментирует.
4
«Сквозь снег» – постапокалиптический триллер южнокорейского режиссера Пон Чжун Хо с Крисом Эвансом в главной роли.
– Уиллоу! – за нашими спинами раздается мужской голос, и, оглянувшись, моя подруга напрягается.
Я замечаю, как она слегка сжимает губы и хмурится, а затем, посмотрев на меня, произносит тихое «о».
– Что?
Она хватает меня за руку прежде, чем я успеваю повернуться и посмотреть, кто же направляется к нам.
– Прости, я забыла упомянуть. Пока тебя не было, мы с Ноксом несколько раз переспали.
От этих новостей мои глаза чуть ли не вылезают на лоб.
Уиллоу и Нокс?
Мысленно я решаю расспросить ее об этом. Но из-за человека, встающего в очередь рядом с нами, мне придется сделать это позже.
– Привет.
Откинув темные волосы, достаточно длинные, чтобы они падали ему на глаза, Нокс улыбается Уиллоу и смотрит на нее так, будто готов сожрать. Логично, ведь он уже видел ее обнаженной.
Нокс подходит ближе и наклоняет голову, заглядывая Уиллоу в глаза.
– Я так и думал, что это ты.
– Узнал меня по затылку?
К флирту моей подруги с парнями мне не привыкать, но я не ожидала, что она закрутит с Ноксом Уайтшоу. Я знала о ее увлечении этим парнем, но не ожидала, что Уиллоу перейдет от слов к действиям. Раньше мы просто шептались и сплетничали о Ноксе, пытаясь привлечь его внимание. Нокс – звезда хоккейной команды и один из тех парней, которые подчиняют себе толпу, просто существуя.
Но так исторически сложилось, что секс на одну ночь никогда не был коньком Уиллоу.
– Узнал по твоей заднице, – хихикает он. – Ты вчера быстро ушла из бара.
– Мы пробыли там несколько часов. – Уиллоу пожимает плечами и проходит дальше в очереди, увлекая меня за собой.
– Недостаточно долго. – Улыбка не сходит с лица Нокса, пока он следует за нами.
– Я напилась, – отвечаю за нее я. – А Уиллоу повела себя так, как положено хорошей подруге, и отвела меня домой.
– Вайолет! Похоже, Джек Майклс был готов отвезти тебя домой, – подмигивает мне Нокс. – Кстати, я рад, что ты вернулась. Танцевальной команде тебя не хватало, – говорит он, и я прикусываю язык.
Люди узнают, что я не собираюсь возвращаться в команду, только через несколько недель. Когда девочки выступят на соревнованиях без моего участия или когда команда будет провожать наших хоккеистов на выездную игру. В зависимости от того, что произойдет раньше.
– Я почти уверен, что она не будет участвовать в соревнованиях, – услышав голос Грейсона, я расправляю плечи и поворачиваюсь к нему лицом.
Сегодня на Грейсоне черная толстовка и серые спортивные брюки. В таком освещении мне проще разглядеть, что его волосы темно-русые, но так же, как и в тусклом свете бара, я отчетливо вижу злость в его глазах и наглую ухмылку. На секунду мне кажется, что сейчас он расскажет, почему я больше не буду танцевать.