Жестокая охота

Гладкий Виталий Дмитриевич

— Вот это уже по-настоящему интересный факт. Притом труднообъяснимый… Чем он занимается в квартире?

— Михайлишин запасся продуктами и спиртными напитками (чего раньше не наблюдалось) в больших количествах. Посмотрите, там написано, сколько и чего… Чем занимается — трудно сказать, окна зашторены. Даже технические средства наблюдения мало проясняют общую картину. В основном ходит по комнатам, курит, что тоже довольно необычно: курить Ми-хайлишин бросил давно. Спит очень мало.

— Телефон?

— Отключил.

— Попытки вступить в контакт со стороны опергруппы были?

— Да. Пришлось на некоторое время для этого обесточить дом. Под видом электриков…

— Ну и что?

— Долго не откликался на стук, но затем все-таки открыл дверь. В квартире давно не убиралось, везде окурки, пепел. Небритый, хмурый и на хорошем подпитии…

— Так. Понятного мало… Что ты можешь предложить?

— Пока ничего, товарищ полковник. Разве что сюда его, к нам…

— На каком основании? И куда? У нас тут не дом отдыха.

— Тогда, может, к нему кого-нибудь из ребят…

— В квартиранты? Бикезин уже был на полном пансионе у Лубенца. Тогда это было хоть в какой-то мере оправдано. А сейчас? В личную жизнь человека, пусть даже в таких, прямо скажем, сложных ситуациях, никто не разрешал нам совать свой нос.

— Так что же делать, товарищ полковник?

— Только одно — наблюдать и еще раз наблюдать. Притом квалифицированно, без сучка-задоринки. В контакт с ним больше не вступать: это может его насторожить. Будем ждать.

20

— Болит? — спросил подполковник Бойчук, бережно пожимая руку капитану Бикезину.

— Есть немного… До свадьбы заживет.

— Счастливчик ты, капитан. Считай, что одним глазом ей, костлявой, подмигнул…

— Не будь ваших ребят, туговато бы пришлось.

— О них другой разговор. Я им тут сегодня кое-что высказал, долго будут затылки чесать. Вот уж поистине — промедление смерти подобно.

— Каким образом они там очутились?

— Недооцениваешь, дорогой, Львовский уголовный розыск, — рассмеялся Бойчук. — Ты что же думаешь, разработали операцию, пихнули тебя в “малину” папы Стаха, и там отдувайся сам как можешь? А где наше хваленое украинское гостеприимство? То-то же… Был грех, каюсь, не предупредил тебя о прикрытии. И знаешь почему? Чтобы ты надеялся только на себя — своего рода допинг. И если честно, полной гарантии на благополучный исход мы никак не могли тебе предоставить. Сам видел обстановочку…

— Я ведь знал, на что иду.

— Оно, конечно, верно. Да только ты ведь еще не знаешь всех обстоятельств дела. Мы тут, пока на тебе медицина тренировалась, кое-кого из твоих “крестников” поспрашивали — время-то не ждет. И знаешь, что выяснилось? Вовремя ты ушел тогда от Адвоката.

— Как это понимать?

— А очень просто: на подходе к его логову торчали “фонарики”. Еще три типа, своего рода передовое охранение — Ядвига успела предупредить папу Стаха, вот он и принял дополнительные меры предосторожности. Хитер, старый лис… Но получилось, что сам себя перехитрил.

— Почему?

— Мы ведь тоже знаем его повадки, не впервой. Потому и не сунулись за тобой в “кусты”. Правда, в конце концов ребята “засветились”, это уже когда за тобой обратно шли, да было поздно; как говорится, поезд ушел… Но этот ход был заранее предусмотрен. Вот только я не ожидал от Адвоката такой прыти. Не успели его предупредить о слежке, как он ответил ударом из-за угла.

— Я думаю, что такое решение он принял еще до того. Не поверил. Сумел вовремя сориентироваться после моей атаки.

— Весьма возможно. Ну ничего, выясним…

— Чаплинского взяли?

— Куда спешить? Теперь он у нас вот где, — Бойчук крепко сжал пятерню в кулак. — Всех его соколиков вместе с Басей для полноты картины, так сказать, мы зацепили. А он пусть побегает.

— Не скроется?

— Да уж постараемся, капитан, не упустить. Когда дом горит, что хозяин делает? Барахлишко выносит накопленное годами. Вот нам и нужно прихватить старого лиса с его копилкой… Ты нам здорово помог, Алексей Иванович. Выступил в качестве своеобразного катализатора — ускорил реакцию разрушения крепости неуловимого папы Стаха.

— Ну что ж, удачи вам…

— Спасибо… Кстати, не хочешь полюбоваться на своих “крестников” — Банта, Тютю и Збышека? Ну и рожи, доложу я тебе, поработал ты на славу. А знаешь, они тебя зауважали после вашего “разговора” в переулке.

— Да нет уж, благодарствую, как-нибудь следующим разом…

Домой капитан Бикезин приехал под вечер. Несмотря на то, что рабочий день уже давно закончился, кабинеты управления не пустовали: что поделаешь, такая работа…

Полковник Шумко при виде Бикезина забеспокоился:

— Что с тобой, Алеша?

— Пустяки, царапнули маленько “пером”…

— Знаю я твое “маленько”! Сейчас позвоню в больницу — ты мне необходим живой-здоровый.

— Не нужно, товарищ полковник! Схожу на перевязку несколько раз — заживет. Кожу проткнули да ребро зацепили. Бывало похуже. Просто устал с дороги.

— А вот длительного отдыха предоставить тебе не могу. Извини. Рассказывай…

На следующий день полковник Шумко вызвал к себе Бикезина и Кравчука.

— Пришел ответ из Новороссийска на наш срочный запрос. Ознакомьтесь.

“…Сергач Мирон Степанович, год рождения 1923, уроженец города Конотопа, проживает по адресу: ул. Набережная, дом № 127, кв. 103. В Новороссийске с 1951 года, работает в баннопрачечном комбинате электриком… Был судим: статья 154 УК РСФСР (скупка валюты) в 1962 году”…

— Ну что, Алексей Иванович, как твое здоровье?

— Нормально, товарищ полковник.

— Будем считать, что я. тебе поверил… С вашей версией я ознакомился. Вполне логично. Фактов, правда, маловато, но уже кое-что просматривается. Пожалуй, нас держит только запрос на Гайворона. Я сегодня звонил в Москву, обещали в скором времени предоставить данные в полном объеме. Вот тогда и сможем расставить все по своим местам. Осталось последнее — Новороссийск…