Жестокие истории. Сборник рассказов и повестей
Шрифт:
Я надеялся, что вечером мы сходим в гости на уху к доблестному подводнику, но просчитался - Лёша ударился в воспоминания. Конечно, я ему сочувствовал, но здесь была история, в которой он сам был виноват. Ведь влюбился-то он, что называется по собственному желанию. Вот и маялся. Так в жизни иногда бывает: хотят облегчить старую боль, а получают ещё более сильную...
О том, почему он позволил себе влюбиться - он, конечно, умолчал...
Вслух я говорил Лёше:
– Ты ещё не старый и ты нравишься женщинам. Тебе надо переболеть Наташей. Это на год, не больше... Потом
– вопрошал я, а Лёша грустно качал головой...
Ему было плохо всё это время, в последние месяцы особенно - я это давно заметил, по его необычному равнодушию, ко всему, что было вне его переживаний, по его порой отсутствующему виду...
Я вспомнил его прежние шуточки, лукавые улыбочки, смешные каламбурчики - с ним раньше было весело...
Сейчас он сильно переменился. Хотя я и понимаю почему. Однако, за всё в жизни надо платить и потому... Я ему просто искренне сочувствую, но ничем не могу помочь. Ему сейчас никто не в состоянии помочь. Даже Наташа. У них попросту всё заканчивается. Может быть, ещё не кончилось, но...
Время подходило к десяти. Мы, конечно, никуда не пошли. Лёша, выговорившись, немного оттаял и улыбаясь рассказал, что Иван Петрович, считается местным Дон -Жуаном:
– Тут осенью скандал приключился, - посмеивался Лёша.
– Жена Иван Петровича уехала на курорт, лечить печень, а к нему в гости, из соседней деревни зачастила Вера Петровна, их общая знакомая, одинокая дама. (Здесь все всех знают - как бы в скобках пояснил он).
– Придёт, обед ему сварит, бельишко возьмет постирать... Ну конечно поболтают о том, о сём... А то Иван Петрович к ней в гости отправится. Да на несколько дней... Ну, а ты сам видел, какой он шустрик и без предрассудков, - Лёша засмеялся.
– А тут жена раньше срока приезжает - говорит, что-то сердце по дому скучает. Приехала, а Иван Петровича дома нет. Стала его искать, кто-то из соседок услужил, да всё и рассказал...
– Вера Петровна, бывшая учительница, человек интеллигентный и уважаемый, но и это её не спасло. Жена Ивана Петровича, скандал учинила, окна в доме "разлучницы" побила, оскорбляла плохими словами...
Я смеялся над Лёшиным рассказом от души, представляя бравого отставника в неловкой ситуации...
Лёша закончил рассказ, уже переместившись в постель...
– Вера Петровна в суд на жену Ивана Петровича подала, но его всё откладывают. Конечно скандал, смех на всю деревню, обида, но дело-то не судебное...
Лёша зевнул и прокомментировал:
– В Законодательном Собрании скандалы посмешнее бывают...
Я вскинулся из полудрёмы и спросил - Что, тоже на почве?
– Нет, - сдержанно улыбнулся Лёша, - Если бы?- и стал серьёзным. - Недавно моего шефа около дома бандюки избили и он в больницу попал. Он говорит, что его запугивают, чтобы в "чужие дела" не лез. А он пытается разоблачить депутатов, которые и в Законодательном
Мы ещё немного поговорили о работе Собрания, потом поставили будильник на два часа ночи и погасили свет. Утром, в шесть часов утра электричка уходила на Питер, а нам до станции был путь неблизкий...
В темноте зазвенел будильник. Я не спеша поднялся, оделся и включил свет. Лёша заворочался и, отвернувшись к стене, продолжал спать.
Включив плитку, поставил чайник. Достал продукты и разложил их на столе. Но есть не хотелось. Хотелось спать. Деревенский воздух, действовал как снотворное...
Сделав бутерброды и заварив чай, я подошёл к кровати, чтобы разбудить Алексея. Он дышал тихо, с большими перерывами. Зубы и губы были плотно сжаты, мышцы тела напряжены. Я только прикоснулся к его плечу, а он уже открыл глаза и спокойно, будто и не спал вовсе, проговорил:
– Да... Встаю...
Я извинился - мне жаль было его будить... Он заулыбался: - Что ты, что ты! Я уже выспался - и быстро начал одеваться...
Надо отдать ему должное - что бы не происходило у него в душе, но держался он достойно.
Попив горячего, крепко заваренного чая, оделись потеплее, выключили электрический рубильник, закрыли двери и, спрятав ключ на заветное место, вышли из избушки около трёх часов ночи.
На улице была оттепель и на небе не видно ни одной звезды. Деревенская улица была хорошо освещена уличными фонарями, но, спустившись с крутого берега на заснеженный лёд, словно погрузились в спрятавшуюся под речным обрывом ночь.
Шли медленно, щупая санную колею ногами. Алексей шагал впереди и, казалось, ему было не до разговоров...
Втянувшись в ходьбу, разогрелись. Остановившись на минутку, сняли из-под курток тёплые свитера. Перейдя реку, задержались на высоком берегу - смотрели на оставшиеся позади, деревенские огни. Каждый в это время думал о своём.
Я остался доволен поездкой: много впечатлений, много хороших разговоров и Лёша для меня стал ещё более близким и понятным человеком. Я стал его ещё больше уважать.
Выйдя на асфальт дороги, пошли медленнее и разговор уже переключился на городские темы.
– Ты знаешь, - начал Лёша.
– Чем больше я общаюсь с депутатами, тем больше хочется уйти с этой работы. И если бы не наша дружба с шефом, то я бы уже давно покинул "стены" Собрания, - он широко улыбнулся и продолжил.
– Его сейчас одного нельзя оставлять. А то, ведь он тоже живой человек, может бросить копать это "болото" и сделает вид, что его это не касается...
Начался ветер, прилетевший откуда-то, из-за дальних полей и принёсший дальние звуки собачьего лая. Лес на обочине стоял тёмной стеной и только изредка вдалеке проглядывали серые прогалины...
Вспомнил, что пока шли сюда, на Свирь, то видели на обочине несколько отдельно стоящих домов с заборами вокруг, а сегодня тьма была непроглядная и потому дома прятались в ней, как за занавеской...