Жестокие клятвы
Шрифт:
Некоторые звери становятся очаровательными принцами. Другие становятся Темными Королями.
ГЛАВА 1
Ваня
— Выходи, выходи, где бы ты ни была, — насмехается голос, отдающийся эхом после тяжелых шагов, звучащих, как бой барабана палача. Мои руки подлетают ко рту, подавляя рыдания, грозящие вырваться из груди. Моя семья подготовила меня к такому моменту.
Момент, о котором я никогда не думала, наступит.
Теперь это произошло,
И я боюсь.
— Поверь мне, принцесса, — произносит мужчина это прозвище так, словно оно обжигает ему язык. Как будто неприятный привкус во рту. — Если ты заставишь меня выследить тебя, я заставлю тебя молить о смерти после того, как доберусь до тебя, и я все равно не дам тебе пощады.
Мое дыхание учащается, угрожая выдать меня.
— Просто сдайся и выйди, чтобы мы могли покончить с этим, — усмехается он. — Смерть всем отбросам Кастеллано.
Слеза скатывается по моей щеке. Я сдерживаю всхлип, комок в горле сжимается до такой степени, что кажется, будто я не могу дышать.
Боже, пожалуйста. Не дай ему найти меня.
Комната маленькая и тесная. Она спрятана за одним из многочисленных портретов, украшающих главный коридор, ведущий к кабинету моего дедушки. В каждом коридоре есть по одному. Все сделано специально для меня. Потому что, когда ты дочь короля мафии, ты — мишень.
Слабость.
Обязательство.
Я проснулась от крика. Резкий звук разнесся по дому, как разбитое стекло. В сонном тумане мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что это моя мать выкрикивала мое имя.
Предупреждение.
— Пожалуйста, — хрупкий голос моего дедушки просачивается сквозь слои дерева и металла. — Она всего лишь ребенок.
Незваный гость фыркает.
— Независимо от того, — этот человек черств и холоден. Бессердечный. Убийца. Я знаю таких людей, как он, но даже у них есть границы, которые они проводят. — Работа есть работа, и я получаю хорошее вознаграждение за то, что стираю с этой земли ваше печальное оправдание для семьи. Включая ее.
Раздается резкий щелчок, словно ломается кость, за которым следует болезненное ворчание моего дедушки. Мой желудок опасно скручивается от этого звука.
— Я знаю, что ты здесь, — ревет незваный гость, явно потеряв терпение. — Выходи, и я сделаю его смерть гораздо менее болезненной, чем я планировал.
— Не смей, Ваня, — шипит дедушка, прежде чем его прорывает крик. Я пытаюсь закрыть уши руками, но они бесполезны, чтобы заглушить звук.
Пожалуйста…
Сколько еще я должна молиться, прежде чем оно будет услышано?
Когда мы все умрем?
— Выходи, Ваня, — приказывает незваный гость. — Давайте покончим с этим.
Георгины.
Розы.
Сладкий горох.
Этого было недостаточно. Мой разум отказывается сосредоточиться, даже с помощью посторонней
Еще один мучительный крик.
Почему?
— Знаешь, как больно получить порез настолько, что ты не умрешь сразу, а медленно истечешь кровью?
Нет, не знаю, и, честно говоря, у меня никогда не было планов это выяснить.
— Они называют это «смертью от тысячи порезов», — бессердечно продолжает он. — Ни один из порезов не бывает настолько глубоким, чтобы его можно было убить, но вместе жертва медленно теряет сознание и в конечном итоге истекает кровью. Но у меня есть кое-что гораздо лучшее. Клинок, которым я только что порезал твоего дедушку, отравлен. Это редкий яд, который постепенно начнет его парализовать. Он не сможет дышать, кровь в его теле не сможет сворачиваться и начнет вытекать из глаз, носа, ушей… ты меня поняла.
Он делает паузу.
— Но если ты выйдешь сейчас, — говорит он. — Отдайся мне, и я позабочусь о том, чтобы его не постигла такая ужасная смерть. Я сделаю это быстро. Совсем как твою.
Я слышу, как мой дедушка предупреждает меня не делать этого. Не сдаваться. Но вскоре он начинает кашлять и плеваться. Я не могу это игнорировать. Я не могу игнорировать боль.
Медленно я разворачиваюсь на небольшом пространстве и толкаю дверь. Она распахивается, цепляясь за большой портрет, прикрепляясь к нему, и тянет его за собой. Крик, который я сдерживала, разрывает меня, когда мозолистые руки хватают меня за волосы и вытаскивают из безопасного тайного пространства.
— Чертова маленькая сучка, — шипит мужчина, притягивая к себе мое испуганное, дрожащее тело.
— Пожалуйста… — мои ногти впиваются в кожу его запястья, того, которое прикреплено к моей руке в моих волосах. — Не…
Агония пронзает меня, когда меня отбрасывает назад на пол. Он рикошетом пронзил мой позвоночник и шею, моя голова ударилась о противоположную стену. Мои ноги с трудом удерживаются, когда я пытаюсь встать.
Я смотрю вниз и тут же сожалею о содеянном.
Мой желудок снова скручивается, желчный и кислый, когда мои босые ноги скользят по дедушкиной крови. Он мертв. Его горло было перерезано от уха до уха. Мужчина не солгал, что приготовил ему быструю смерть. Однако я сомневаюсь, что там был какой-то яд.
Судя по хищному взгляду его глаз, он не собирается оказывать мне такую же любезность.
— Как насчет того, чтобы немного развлечься? — глаза мужчины загораются, когда он подходит ко мне с окровавленным ножом в руке. Он высокий и широкоплечий, но я вижу легкую хромоту его правой ноги и свежую кровь, пропитанную его синей рубашкой.
Мужчина ранен.
— Пошел ты, — усмехаюсь я. Держась за стену, мне удается подняться на ноги.
— О, я планирую тебя трахнуть, — ухмыляется он. — По всему телу твоей мертвой семьи, прежде чем я перережу тебе горло, когда войду в тебя.