Жестокие клятвы
Шрифт:
— Ион, — приказывает он мужчине, дующемуся в углу. Он жилистый, с длинным, но округлым лицом и глазами-бусинками. — Возьми мой стетоскоп и таблетки, пожалуйста, — итак, у человека, которому я дала по яйцам, есть имя. Приятно это знать, поскольку смертельный взгляд, который он направил на меня, мог вызвать у меня ожоги третьей степени.
Доктор снова переключает свое внимание на меня.
— Ты потеряла много крови, но, к счастью, рана оказалась довольно поверхностной, — я остаюсь неподвижной, пока угрюмый мужчина прислушивается к моему сердцу и легким. Когда
Бла. Бла. Бла.
— Следи за опухолью, лихорадкой или покраснением вокруг раны, — поворачивается он к Адриану. — Немедленно свяжись со мной, если у нее появятся какие-либо из этих признаков. Это значит, что у нее инфекция.
Адриан кивает доктору, его взгляд снова возвращается к моему, прежде чем его внимание снова отвлекается.
Это ошибка. Мне не следовало приходить сюда, но мне больше некуда было идти. Мой мозг был затуманен адреналином и страхом.
Доктор поворачивается ко мне.
— Тебе повезло, юная леди, — серьезно говорит он мне. — Еще несколько дюймов, и оно пронзило бы твою селезенку.
Я фыркаю. Довольно неженственно, но я не могла найти в себе силы заботиться.
— Я обязательно передам это человеку, который в меня стрелял.
— Спасибо, Эрик, — Адриан откашливается, и доктор, который выглядит так, будто собирается сказать мне что-то язвительное, закрывает рот. Он несколько раз кивает головой, убирая свое оборудование, и зовет своего жуткого помощника из комнаты.
Наши взгляды встречаются, и мне снова кажется, что я каким-то образом его знаю. Встречала ли я его где-нибудь раньше? Если да, то я не могу сказать, где это было. После злополучной смерти Ады шесть лет назад мой отец держал меня под замком. Вся свобода, которую я так усердно добивалась, исчезла в одно мгновение.
— Антон, — Адриан щурится на своего заместителя. Без каких-либо дальнейших указаний Антон понимающе улыбнулся своему боссу и вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
Оставив меня наедине с самим дьяволом.
ГЛАВА 5
Ваня
Я сглатываю комок в горле, высовываю язык и облизываю нижнюю губу. Это простое движение привлекает внимание Адриана, и его взгляд скользит.
— Я удивлена, что ты меня спас.
Вспышка раздражения мелькнула на его лице.
— Ты бы предпочла, чтобы я позволил тебе умереть? — издевается он. — Скажи хоть слово, Ваня, и я тебя сейчас прикончу.
— Я… это не то, что я имела в виду, — заикаюсь я. Между нами повисает тишина, прежде чем я произнесла: — Спасибо. За спасение моей жизни.
Он невесело
— Пока не благодари меня, мышонок, — говорит он мне. — Еще есть шанс, что я могу убить тебя. Но прежде чем я приму решение, расскажи мне, что произошло.
В моей груди бьется барабан, когда он требует, чтобы я рассказала ему, что произошло. Оно стучится в мою грудную клетку, стучит все быстрее и быстрее, пока я не думаю, что вот-вот вырвусь. Лед сковывает мои легкие, затрудняя дыхание, а вспышки ночи продолжают возвращаться ко мне.
— Они все мертвы, — шепчу я. — Я проснулась от крика дедушки. Он выкрикивал мое имя и велел мне бежать.
— Как ты сбежала? — нельзя не заметить, что в его словах чувствуется подозрение. Неужели он думает, что я какой-то шпион или убийца, которого послали завоевать его доверие и убить его? — Скажи мне, Ваня. Как неподготовленная принцесса мафии смогла сбежать от хорошо обученного киллера, когда никто другой не смог этого сделать?
Моя челюсть дрожит, ком в горле становится все больше, а на глазах собираются слезы. Я чувствую влагу на своих ресницах, но я давно научилась контролировать свои слезы. Плач — это слабость. Уязвимость. Одного я не дам этому монстру. Он уже достаточно насмотрелся на мою уязвимость. Он не может этого иметь.
— Я спряталась, — стыдливо признаюсь я. — Я проскользнула за одну из картин, которые мой дедушка спроектировал как укрытие. Они достаточно большие, чтобы в них можно было присесть. Подходит для одного человека. Я пряталась там, пока мужчина не потащил моего дедушку по коридору. Он сказал, что отравил его. Что скоро он захлебнется собственной кровью и будет часами болеть, и мне придется слушать. Он сказал, что если я выйду, он быстро умрет и не позволит ему страдать… — я позволила своему голосу затихнуть.
Адриан усмехается.
— И ты ему поверила.
Я делаю глубокий вдох.
— Я поверила ему. Не то чтобы это имело значение. Он сделал это быстро. Фактически, он убил его еще до того, как я согласилась на что-либо. Перерезали ему горло, чтобы это звучало так, будто он страдает, — в памяти у меня всплывают воспоминания о перерезанном горле моего дедушки. Желчь подступает к моему горлу. Я запинаюсь в своих словах и на секунду не могу продолжать. Я до сих пор слышу крики моего отца, умоляющего сохранить ему жизнь. Я не помню, чтобы слышала какие-либо выстрелы, кроме того, который пронзил мой бок. Я вижу лица всех тел, с которыми столкнулась на пути к потайной двери. Их глаза были широко открыты и лежали в луже собственной крови.
— Что произошло дальше? — холодный и бесчувственный. Ублюдок. Я была свидетелем убийства всей моей семьи, а он не мог вызвать ни капли печали или жалости? Может быть, какое-то сострадание? Мы никогда не были близки, когда он был женат на Аде. Думаю, он видел во мне скорее надоедливую младшую сестричку, чем ее лучшую подругу. Она была на несколько лет старше меня, но это никогда не имело значения, даже в детстве. Я всегда была старше своего возраста. В моей семье невинность и наивность умирали молодыми.