Жестокие святые
Шрифт:
Данте сжимает челюсти, но, зная, что у него нет ни единого шанса против меня, он отступает.
— Блять, такая киска, – плюю я в него. – Ты всего лишь гребаный ублюдок. – Зная, что у меня осталось не так уж много самообладания, я приказываю. – Уходи.
Взгляд Данте переключается на Елену, и это заставляет меня встать перед ней, так что ему приходится смотреть на меня.
Этот человек явно хочет умереть. Я с радостью познакомлю его с его создателем.
— Она моя, – говорит он так, как будто это должно иметь для меня значение.
Прежде
— Была. – Я качаю головой. – Тино знает, как ты обращаешься с его дочерью?
Настала очередь Данте смеяться.
Какого хрена?
Определенно не та реакция, которую я ожидал.
— Тино насрать на нее. Осторожнее, Люциан. Я тот, кто сменит Тино.
От этой информации хмурость на моем лбу становится еще сильнее.
— Ты не сможешь взять верх, если будешь мертв.
На лице Данте появляется уверенная усмешка.
— У тебя нет полномочий убивать меня. Ты не глава la famiglia2.
— Пока, – бормочу я. Мои мышцы напрягаются, когда я сокращаю расстояние между нами, пока мы не оказываемся лицом к лицу. – Возможно, Валентино ест у тебя из рук, но не забывай, что я сын Луки Котрони.
Напоминание заставляет Данте отступить с разочарованным рычанием и, одарив меня свирепым взглядом, он неохотно покидает номер Елены.
Когда я оборачиваюсь, я вижу, как Елена подталкивает себя в сидячее положение. Ее глаза дико оглядываются в поисках Данте, прежде чем останавливаются на мне, а затем ее губы приоткрываются, когда она втягивает воздух.
Гнев разгорается в моей груди, когда я подхожу вперед и протягиваю ей руку. Елена вкладывает свою дрожащую ладонь в мою, и я поднимаю ее на ноги.
Своим языком она облизывает губы, и это привлекает мое внимание к синякам, образующимся на правой стороне ее челюсти и вокруг шеи.
— Он ушел? – хрипло спрашивает она. Она продолжает смотреть между дверью и полом. Куда угодно, только не на меня.
— Да. – Мой гнев усиливается, когда на ее лице появляется искреннее облегчение. Ее подбородок начинает дрожать, но она борется с эмоциями, искажающими ее черты.
Мне не должно быть дела до этой женщины. Она для меня никто. Тем не менее, я обнаруживаю, что меня тянет к ней, и впервые мне приходит в голову мысль – я мог бы жениться на ней. Таким образом, для Данте это будет "пошел ты", и это объединит две семьи, показав нас единым фронтом перед нашим врагом.
Продолжай лгать себе, Люциан. Ты, блять, хочешь ее. Чем скорее ты признаешься в этом самому себе, тем скорее сможешь решить, что, черт возьми, ты собираешься с этим делать.
Елена начинает выглядеть очень неуютно. Ее глаза скользят по моим, прежде чем снова опуститься в пол.
— Спасибо.
В каком хреновом мире мы живем, когда женщина должна благодарить мужчину за то, что он спас ее от мудака?
Я вздыхаю и подхожу к телефону в номере. Набирая номер службы доставки
— У тебя болит что-нибудь еще, кроме лица и шеи?
Она застенчиво подносит руку к подбородку, затем качает головой.
Я знаю, что это глупый вопрос, но я не могу остановиться.
— Ты в порядке?
Конечно, с ней не все в порядке. Я чувствую исходящее от нее страдание, и она смертельно бледна, но все же кивает.
Я только мельком увидел, как Данте обращается с Еленой, и это вызвало у меня жгучее желание убить этого ублюдка.
Сколько она уже вытерпела от его развратных рук?
Я всегда гордился тем, что все контролирую. Так воспитал меня мой отец. Но с тех пор, как Елена вошла в мою жизнь, я, кажется, очень мало контролирую свои действия. И снова я ловлю себя на том, что делаю что-то совершенно не в моем характере, когда сокращаю расстояние между нами и обнимаю ее дрожащее тело.
Она напрягается на мгновение, а затем дрожь усиливается, когда она обнимает меня за талию. Ее руки сжимают мой пиджак, ее дыхание прерывистое. Звук пронизывает меня насквозь, сея хаос в моих собственных эмоциях.
Я крепче прижимаю ее к себе, и когда опускаю рот к ее волосам, мне приходится закрыть глаза от всепоглощающей защиты и притяжения, которые эта женщина заставляет меня чувствовать.
Господи, это не похоже ни на что, что я когда-либо чувствовал.
Это обезоруживает.
Я хочу ее.
Я хочу эту раненую маленькую птичку с ее большими глазами и телом, созданным для греховных ночей.
Доминирование во мне жаждет ее покорности. Оно взывает ко мне, требуя, чтобы я сделал ее своей.
Глава 9
ЕЛЕНА
Мне требуется все, что у меня есть, чтобы не сломаться и не заплакать. Ничто и никогда не было так приятно, как то, что Люциан обнимал меня. Мои мысли находятся в полном хаосе, но мне удается зацепиться за одну. Люциан сделал то, чего не смог Альфонсо – он заставил Данте уйти.
Впервые в моей жизни кто-то заступился за меня. Этот человек, которого я должна была бояться, проявил ко мне сострадание, когда я тонула в отчаянии. Он защитил меня.
Я крепче прижимаюсь к нему, зажмурив глаза и сдерживая слезы, потому что чувствую себя в безопасности.
Безопасность.
Я не могу вспомнить, чувствовала ли я когда-нибудь себя в безопасности.
Это заставляет меня хотеть прильнуть к Люциану навсегда, но, зная, что это невозможно, я ослабляю хватку на его талии. Я прижимаю руки к его бокам, но когда Люциан не отстраняется, а вместо этого крепче прижимает меня к себе, мои глаза снова закрываются. Я глубоко вдыхаю запах его лосьона после бритья и наслаждаюсь ощущением его сильного тела, прижатого к моему.