Жестокий 2. Тебе не сбежать
Шрифт:
Да уж… На моей памяти это первый случай, когда бегаю за девкой. Обычно всё происходит с точностью до наоборот. Приходилось сваливать от слишком настырных. Наверное, это карма.
Возвращаясь к машине, усмехаюсь, а во рту привкус поражения. Ненавижу его. Я не умею проигрывать, не умею сдавать назад. Я привык переть напролом и получать то, чего мне захотелось в эту конкретную минуту. А барменша, дрянь, водит меня за нос, как ребёнка. Будто ей удовольствие доставляет набивать себе цену.
Захлопываю дверцу и, ударив кулаком по
Берёт зло, пронзает каждую клетку. И хочется нестись к ней сломя голову, но понимаю, что это идиотизм и унижение. Вполне возможно, она этого и ждёт.
Вызваниваю первую попавшуюся в списке контактов тёлку, та отвечает после первого гудка.
– Привет, сладкий, - томно лопочет в трубку. – Ты чего так долго не звонил, я соскучилась?
– Где ты? – резко оборвал её блеянье, выруливая одной рукой на скоростную трассу.
– В «Зене»! – радостно воскликнула девка, явно обрадовавшись будущей встрече. – Мы тут с подружкой в випке видим. Ты скоро будешь?
– Подружку нахуй, я еду.
А ночью притащил девку домой, разложил её прямо под стеной у входной двери и там же жёстко отодрал, затыкая ей рот, чтобы не раздражала своим тошнотворным воем. Почему-то барменша Кира, сука, орала намного приятнее. И я ловлю себя на мысли, что хотел бы услышать её стоны ещё раз. А может и не раз.
Девица обвивает длинными ногами мою талию, пока несу её в спальню и громко скулит, когда я на ходу натягиваю её на окаменевший, дымящийся от похоти член.
– Ай! – вскрикивает, когда падаю вместе с ней на кровать и, вырвавшись, отползает к изголовью.
– Сюда иди! – тяну её за лодыжку обратно, на что девица, вскрикивает, хватает подушку и, швырнув мне её в лицо, убегает к двери.
– Ты что, совсем ненормальный?! Ты же меня чуть не порвал! Кретин! – визжит не своим голосом, держась за живот и лицо её кривится в приступе истерики. – Да я тебя по судам за таскаю! Наркоман грёбаный!
Я прихожу в себя только когда она убегает в чём была, то бишь, голая, и до меня доносится хлопок входной двери. Почему она назвала меня наркоманом?
– Что за херня?.. – оседаю на смятую постель, хватаюсь за голову. Что это было вообще? Чего меня так повело? На какое-то время я вышел из себя и от ярости едва не разодрал в клочья девицу, чьё имя сейчас даже не вспомню. Как и лицо. Вот свалила она и всё, стёрлась из памяти.
Барменша… Дрянь. Это её мне так хотелось. До помутнения, до бешенства. Так, что голову оторвало нахрен.
Падаю назад, подкладываю под голову подушку и закрываю глаза. Хер всё ещё стоит и немыслимо болят яйца, словно по ним арматурой прошлись. Кладу руку на ствол и, сжав его, представляю лицо Киры.
*****
– Так чего говоришь? Морепродукты и хамончик? Да ты охренела такие подарки этому пацану делать? – искренне негодует Вита. Она большая
– Да хрен с ней, с едой. В конце концов, он сам её оплатил, - вздыхаю, опускаю свои проблемные девяносто на табуретку и приваливаюсь к стене.
– Ну хоть бухлишка я припасла, - самодовольно улыбается подруга, доставая из шкафчика бутылку «Хеннеси». – И борща наварила. Скажи спасибо, тёте Вите, а то так и осталась бы непоеная да некормленая.
– Спасибо, тётя Вита. Родина тебя не забудет.
– Ну а что там с разрешением на работу? Не угомонился ещё твой Отелло из девяностых? А то я, знаешь ли, уже подзадолбалась каждую ночь за барной стойкой проводить. Я дева ещё, как ты знаешь, юная, любви и ласки мне хочется, а с этой работой каторжной и на свидание не сбегать.
Вот тут наступает важный момент. Я до сих пор не рассказала подруге о планируемом переезде.
Пока ещё ничего не подозревающая Витка нарезает тоненькими ломтиками лимон и ставит его на стол, а я набираю в лёгкие побольше воздуха и выпаливаю:
– Придётся тебе искать бармена на постоянку. Мы с Пашей решили съехаться, сама понимаешь, не до клуба мне будет…
Вита замирает на пару секунд, а потом, схватив со стола бутылку, принимается разливать коньяк по бокалам.
– Тааак, - тянет, махнув свою порцию и выдохнув. – Значит, вы с Пашей решили. А тебя хоть спрашивали, хочешь ты того или нет? Или «решили» — это, как обычно, Павел Алексеевич постановил?
– Ну… Ты же знаешь его, - пожимаю плечами. – Я так подумала, а может оно всё к лучшему? Мне же семью рано или поздно нужно заводить, правильно? И он вроде как не против.
– Угу. То-то я гляжу, ты от счастья прям светишься, - саркастично подмечает подруга.
– Мне просто страшно. Паша… Он же такой напористый. А вдруг решит детей с десяток нарожать? А я пока не готова. Я вообще не готова жить с ним.
– Ну так откажись! – ударяет маленьким кулачком по столу Вита. – Скажи, не хочу и всё тут. Ну что, на верёвочке тебя потащит?
Невесело усмехаюсь. С Павла Алексеевича станется.
– Не могу я. Он уже настроился и теперь точно не отступит.
– А может, ты просто боишься этого молокососа? Так ты Вавилова на него натрави, пусть пошугает слегка. Делов-то! – Вита снова подвинула мне бокал с выпивкой. – Пей.
– А как я Паше объясню появление в моей жизни этого самого молокососа? С ума сошла? К тому же Паша не умеет шугать слегка. Если шугает, то уж наверняка…
Вита подпёрла щеку ладонью, тяжко застонала.
– Пипец, мать, ты попала. Вот увидишь, этот переезд тебе ещё комом встанет.
Спорить с подругой я не стала, потому что и сама не была уверена в правильности своего решения. А знала бы, что меня ждёт завтра, сбежала бы из города хоть по канализации, лишь бы не будить тот вулкан…