Жестокий 2. Тебе не сбежать
Шрифт:
Да уж… На моей памяти это первый случай, когда бегаю за девкой. Обычно всё происходит с точностью до наоборот. Приходилось сваливать от слишком настырных. Наверное, это карма.
Возвращаясь к машине, усмехаюсь, а во рту привкус поражения. Ненавижу его. Я не умею проигрывать, не умею сдавать назад. Я привык переть напролом и получать то, чего мне захотелось в эту конкретную минуту. А барменша, дрянь, водит меня за нос, как ребёнка. Будто ей удовольствие доставляет набивать себе цену.
Захлопываю дверцу и, ударив кулаком по рулю, про себя обещаю наказать дерзкую суку.
Берёт зло, пронзает каждую клетку. И хочется нестись к ней сломя голову, но понимаю, что это идиотизм и унижение. Вполне возможно, она этого и ждёт.
Вызваниваю первую попавшуюся в списке контактов тёлку, та отвечает после первого гудка.
– Привет, сладкий, - томно лопочет в трубку. – Ты чего так долго не звонил, я соскучилась?
– Где ты? – резко оборвал её блеянье, выруливая одной рукой на скоростную трассу.
– В «Зене»! – радостно воскликнула девка, явно обрадовавшись будущей встрече. – Мы тут с подружкой в випке видим. Ты скоро будешь?
– Подружку нахуй, я еду.
А ночью притащил девку домой, разложил её прямо под стеной у входной двери и там же жёстко отодрал, затыкая ей рот, чтобы не раздражала своим тошнотворным воем. Почему-то барменша Кира, сука, орала намного приятнее. И я ловлю себя на мысли, что хотел бы услышать её стоны ещё раз. А может и не раз.
Девица обвивает длинными ногами мою талию, пока несу её в спальню и громко скулит, когда я на ходу натягиваю её на окаменевший, дымящийся от похоти член.
– Ай! – вскрикивает, когда падаю вместе с ней на кровать и, вырвавшись, отползает к изголовью.
– Сюда иди! – тяну её за лодыжку обратно, на что девица, вскрикивает, хватает подушку и, швырнув мне её в лицо, убегает к двери.
– Ты что, совсем ненормальный?! Ты же меня чуть не порвал! Кретин! – визжит не своим голосом, держась за живот и лицо её кривится в приступе истерики. – Да я тебя по судам за таскаю! Наркоман грёбаный!
Я прихожу в себя только когда она убегает в чём была, то бишь, голая, и до меня доносится хлопок входной двери. Почему она назвала меня наркоманом?
– Что за херня?.. – оседаю на смятую постель, хватаюсь за голову. Что это было вообще? Чего меня так повело? На какое-то время я вышел из себя и от ярости едва не разодрал в клочья девицу, чьё имя сейчас даже не вспомню. Как и лицо. Вот свалила она и всё, стёрлась из памяти.
Барменша… Дрянь. Это её мне так хотелось. До помутнения, до бешенства. Так, что голову оторвало нахрен.
Падаю назад, подкладываю под голову подушку и закрываю глаза. Хер всё ещё стоит и немыслимо болят яйца, словно по ним арматурой прошлись. Кладу руку на ствол и, сжав его, представляю лицо Киры.
*****
– Так чего говоришь? Морепродукты и хамончик? Да ты охренела такие подарки этому пацану делать? – искренне негодует Вита. Она большая любительница вкусно поесть, а если ещё и под вино, то может и убить наглеца, решившего этому помешать.
– Да хрен с ней, с едой. В конце концов, он сам её оплатил, - вздыхаю, опускаю свои проблемные девяносто на табуретку и приваливаюсь к стене.
– Ну хоть бухлишка я припасла, - самодовольно улыбается подруга, доставая из шкафчика бутылку «Хеннеси». – И борща наварила. Скажи спасибо, тёте Вите, а то так и осталась бы непоеная да некормленая.
– Спасибо, тётя Вита. Родина тебя не забудет.
– Ну а что там с разрешением на работу? Не угомонился ещё твой Отелло из девяностых? А то я, знаешь ли, уже подзадолбалась каждую ночь за барной стойкой проводить. Я дева ещё, как ты знаешь, юная, любви и ласки мне хочется, а с этой работой каторжной и на свидание не сбегать.
Вот тут наступает важный момент. Я до сих пор не рассказала подруге о планируемом переезде.
Пока ещё ничего не подозревающая Витка нарезает тоненькими ломтиками лимон и ставит его на стол, а я набираю в лёгкие побольше воздуха и выпаливаю:
– Придётся тебе искать бармена на постоянку. Мы с Пашей решили съехаться, сама понимаешь, не до клуба мне будет…
Вита замирает на пару секунд, а потом, схватив со стола бутылку, принимается разливать коньяк по бокалам.
– Тааак, - тянет, махнув свою порцию и выдохнув. – Значит, вы с Пашей решили. А тебя хоть спрашивали, хочешь ты того или нет? Или «решили» — это, как обычно, Павел Алексеевич постановил?
– Ну… Ты же знаешь его, - пожимаю плечами. – Я так подумала, а может оно всё к лучшему? Мне же семью рано или поздно нужно заводить, правильно? И он вроде как не против.
– Угу. То-то я гляжу, ты от счастья прям светишься, - саркастично подмечает подруга.
– Мне просто страшно. Паша… Он же такой напористый. А вдруг решит детей с десяток нарожать? А я пока не готова. Я вообще не готова жить с ним.
– Ну так откажись! – ударяет маленьким кулачком по столу Вита. – Скажи, не хочу и всё тут. Ну что, на верёвочке тебя потащит?
Невесело усмехаюсь. С Павла Алексеевича станется.
– Не могу я. Он уже настроился и теперь точно не отступит.
– А может, ты просто боишься этого молокососа? Так ты Вавилова на него натрави, пусть пошугает слегка. Делов-то! – Вита снова подвинула мне бокал с выпивкой. – Пей.
– А как я Паше объясню появление в моей жизни этого самого молокососа? С ума сошла? К тому же Паша не умеет шугать слегка. Если шугает, то уж наверняка…
Вита подпёрла щеку ладонью, тяжко застонала.
– Пипец, мать, ты попала. Вот увидишь, этот переезд тебе ещё комом встанет.
Спорить с подругой я не стала, потому что и сама не была уверена в правильности своего решения. А знала бы, что меня ждёт завтра, сбежала бы из города хоть по канализации, лишь бы не будить тот вулкан…