Жестокий мир мужчин
Шрифт:
Допустим, Илья видел мою машину, ну и что? Некто сообщил ему грязную сплетню обо мне и Андрее?.. Господи, Илья никогда бы этому не поверил, даже если бы увидел мою машину не один, а сотню раз… Он простился со мной, уехал… а дальше – тайна за семью печатями.
Я вернулась к машине, взялась за дверцу и замерла, разглядывая дом напротив. Распахнутые окна второго этажа, горшки с геранью… тишина, провинциальный уют. Я хлопнула дверцей, прошла во двор и села на скамейку возле детской площадки. Мальчишка лет пяти с шиком проехал по луже на велосипеде, подняв море брызг,
На рисунках выходило всегда одно и то же: раскрытое окно, белая занавеска, герань и кусты акации.
Я облокотилась на деревянный палисадник, улыбаясь своим мыслям, подняла голову и увидела цифру «семь» над подъездом. Повинуясь безотчетному порыву, покинула двор, ища глазами табличку. Налицо был явный дефицит табличек на данной улице. Я прошла домов пятнадцать, прежде чем заприметила надпись на одном из них: красной краской размашисто кто-то вывел «улица Катинская», а поверх красной надписи – оранжевая: «улица 8 Марта». Я присвистнула и пошла навстречу дворнику. Он не торопясь сгребал мусор возле контейнеров. Я извинилась и спросила:
– Не скажете, улицу давно переименовали?
– Да уж года три будет, – весело ответил усатый дядька с красным носом, прекрасно гармонировавшим с яркой футболкой и надписью через всю грудь на английском «Люби меня».
– А чем не угодило старое название? – улыбнулась я.
– По мне, что старое, что новое, все едино… Но умные люди, видно, по-другому думают. Катинская какая-то революционерка была, не помню, чем знаменитая, вроде застрелила какого-то царского генерала или еще кого… На первом доме доска висела с разъяснением, но я, честно сказать, забыл, что там про это сказано было, хоть и читал. А так как революционеры теперь не в чести, доску сняли, и называемся мы теперь «8 Марта».
– Ясно, – покачала я головой. – Что ж, 8 Марта тоже неплохо.
– Неплохо, – отозвался он.
– А где седьмой дом, не скажете?
– Так вы от него идете, он в той стороне.
– Спасибо.
– А зачем вам седьмой дом? – вдруг заинтересовался дядька. – Там сватья моя живет…
– Давно?
– Второй год.
– Жаль. – Я опять остановилась, а дядька отставил метлу в сторону и взглянул на меня с интересом. – Хотела кое-что узнать о том убийстве… Может, слышали, пять лет назад в этом доме расстреляли людей из автоматов. Я из газеты, собираю материал.
– Как не слышать, слышал. – Интерес дядьки заметно упал. – И из газет приходили. Только чего узнавать-то? Давным-давно это было. Одни бандюги убили других, ну и… земля им пухом. Стрельба-то ого-го была, из автоматов пальнули… шесть трупов, страсть…
– Четыре трупа, – поправила я, – двое умерли в больнице.
– Все равно страсть, – сурово нахмурился дядька. – А вы женщина молодая, симпатичная, а такими историями интересуетесь.
– Так ведь работа у меня. – Я улыбнулась с возможной теплотой.
– Работа… знаете, как бывает: узнаешь чего лишнее – и того…
– Что того? – подняла я брови в крайнем изумлении.
– То и того… – зашептал дядька и даже по сторонам оглянулся: – Вон сосед-то, что в пятом доме жил, тоже вроде вас, любопытный. Говорили, видел кого-то в ту ночь, когда стреляли, ну и нашли его на третий день возле подъезда…
– Что, убили? – насторожилась я.
– А как же. Стукнули по голове, вот и все.
– Веселая у вас улица, – покачала я головой и развернулась на пятках. – Значит, седьмой дом я прошла? Что ж, придется вернуться, думаю, стоит взглянуть.
– Взгляните, ежели охота, – проворчал он мне в спину.
Я вернулась к дому номер семь. Особняк начала века, недавно перестроенный. Теперь, судя по табличкам на двери, здесь было четыре хозяина. Крохотные квартирки, большая общая веранда. Окинув взглядом двор, я направилась к машине, взглянула на часы, потом ускорила шаги и остановилась только возле подъезда Андрея. Две минуты до машины, еще четыре до дома, где жил Андрей. Ну и что? Какое отношение ко мне имеет это убийство? Никакого. Если не считать странного совпадения. Мою машину, которая должна была находиться на стоянке в нашем дворе, некто видел в ту ночь здесь. Если это правда, конечно.
Я вернулась к машине, завела мотор и поехала в сторону центра, решив где-нибудь перекусить. Слева возникло Управление внутренних дел, огромное здание с широкой лестницей и тремя колоннами. Окна второго этажа открыты, должно быть, в кабинетах жара, усидеть трудно. Увидев телефон, я затормозила, потом долго искала в сумке записную книжку и Севкин номер, взглянула на часы, в это время он должен быть на работе, если, конечно, не в отпуске. Севка был на работе.
– Дерин слушает, – лениво сказал он, а я, улыбаясь, ответила:
– Быть этого не может.
– Это ты? – Он вроде бы удивился, хотя, вероятно, было чему. Мы не виделись больше года, а не звонила я… в общем, давно. – Это ты? – повторил он.
– Это я, – пришлось согласиться мне.
– Голос веселый, я рад, что ты расправила крылышки. Готовишься?
– Да. Правда, точно не знаю к чему.
– Все будет хорошо, – заверил он.
– Само собой, – пришлось согласиться мне.
– Что-нибудь случилось? – Теперь Севка как будто встревожился. – Извини, трудно поверить, что ты вдруг позвонила просто так.
– Каюсь, не просто так. Может быть, встретимся, поговорим?
– Сейчас?
– А ты можешь сейчас?
– Господи, когда звонит такая женщина, я все могу, – хохотнул он.
– Здорово, значит, жду в кафе на площади, рядом с управлением.
– Через двадцать минут буду там, – заверил Севка.
Я вернулась в машину и поехала к площади, припарковаться там было невозможно, пришлось свернуть к парку и пристроить машину возле поликлиники.
В кафе было шумно, почти все столики заняты, на счастье, пока я крутила головой, высматривая себе место, стол в углу освободился, и я поспешила его занять.