Жестокое и странное
Шрифт:
– По крайней мере можно попытаться, – заметила я. – Вы должны принять меры предосторожности.
– Я приму.
– Может быть, вам с вашей женой стоит уехать куда-нибудь отдохнуть.
– Беверли умерла три года назад, – сказал он.
– Простите, мистер Грумэн.
– Она уже давно была нездорова – почти все то время, что мы были вместе. И теперь, когда от меня никто не зависит, я целиком нахожусь во власти своих привычек и наклонностей. Я – неизлечимый работоман, который хочет изменить мир.
– Думаю,
– Ваше мнение не подтверждено никакими фактами, но тем не менее я вам признателен. И еще я хочу выразить вам свое глубокое сожаление по поводу смерти Марка. Я не был с ним хорошо знаком, но он производил впечатление порядочного человека.
– Спасибо.
Я встала, надела свою куртку и проверила в кармане ключи от машины. Он тоже поднялся.
– Так что же мы теперь будем делать, доктор Скарпетта?
– Я не думаю, что у вас есть какие-нибудь письма или другие предметы Ронни Уоддела, с которых можно было бы попробовать снять отпечатки.
– Писем у меня нет, а документы, которые он подписывал, прошли через многие руки. Однако вы в любой момент можете ими воспользоваться.
– Я сообщу вам, если у нас не будет иной альтернативы. Но есть еще кое-что, о чем бы я хотела вас спросить. – Мы стояли возле двери. Грумэн опирался на свою трость. – Вы сказали, что во время вашей последней беседы с Уодделом он высказал вам три свои просьбы. Одна – опубликовать его размышления, другая – позвонить Дженнифер Дейтон. А какая была третья?
– Он хотел, чтобы я пригласил на казнь Норринга.
– И вы пригласили?
– Конечно, – ответил Грумэн. – И у вашего замечательного губернатора не хватило воспитания даже на то, чтобы ответить на приглашение.
Глава 10
Был почти вечер, впереди виднелись очертания Ричмонда, когда я решила позвонить Роуз.
– Доктор Скарпетта, где вы? – Голос моей секретарши был крайне взволнован. – Вы в своей машине?
– Да. В пяти минутах от города.
– Хорошо. Только вам не надо сейчас ехать сразу сюда.
– Что?
– До вас пытается дозвониться лейтенант Марино. Он сказал, что если мне удастся поговорить с вами, передать, чтобы вы позвонили ему в первую очередь. Он сказал, это крайне срочно.
– Роуз, да в чем все-таки дело?
– Вы новости не слушали? А дневную газету не читали?
– Я весь день была в округе Колумбия. Что случилось?
– Сегодня днем был найден мертвым Фрэнк Донахью.
– Начальник тюрьмы? Тот самый Фрэнк Донахью?
– Да.
Не отрывая взгляда от дороги, я вцепилась в руль.
– Что произошло?
– Его застрелили. Пару часов назад был найден в своей машине. Как и Сьюзан.
– Я еду, – сказала я, сворачивая налево и нажимая на газ.
– Не торопитесь. Филдинг уже занимается этим. Прошу вас, позвоните
– Им?
– Журналистам. Они узнали про пули и взаимосвязь между убийствами Эдди Хита и Сьюзан.
Я позвонила Марино и сообщила, что еду домой. Поставив машину в гараж, я первым делом вытащила из почтового ящика вечернюю газету.
Мне тут же бросилась в глаза фотография улыбающегося Фрэнка Донахью. Рядом была помещена статья под заголовком «УБИЙСТВО НАЧАЛЬНИКА ТЮРЬМЫ». Ниже была еще одна статья с фотографией другого государственного чиновника – с моей. В этой статье в основном речь шла о пулях, извлеченных из тел Хита и Сьюзан, о том, что они были выпущены из одного оружия, и о том, что оба убийства странным образом были связаны со мной. Помимо намеков, опубликованных в «Вашингтон пост», здесь было и кое-что похлеще.
Не веря своим глазам, я прочла о том, что в доме Сьюзан Стори полиция обнаружила конверт с деньгами, на котором были мои отпечатки пальцев. Я проявила «неожиданный интерес» к делу Эдди Хита, явившись незадолго до его смерти в больницу округа Энрико, чтобы осмотреть его раны. Потом я проводила его вскрытие, и именно тогда Сьюзан отказалась стать свидетельницей по его делу и якобы убежала из морга. Когда она менее двух недель спустя была найдена убитой, я появилась на месте происшествия, затем неожиданно отправилась к ее родителям задавать вопросы и настояла на своем присутствии во время аутопсии.
Статья не приписывала мне откровенного злодейства и не указывала его возможных мотивов, но содержавшиеся в ней намеки на мою причастность к делу Сьюзан были одновременно ошарашивающими и вызывающими. У меня могли быть серьезные недочеты в работе. Я забыла взять отпечатки Ронни Джо Уоддела, когда его тело после казни поступило в морг. Недавно я оставила тело убитой жертвы посреди коридора буквально напротив лифта, которым пользовались многочисленные сотрудники, работавшие в том же здании, тем самым ставя под сомнение ряд улик. Я держалась отчужденно со своими коллегами и порой вела себя непредсказуемо. Изменения моей личности увязывались со смертью моего любовника Марка Джеймса. Возможно, Сьюзан, изо дня в день работавшая бок о бок со мной, знала нечто такое, что могло отрицательно сказаться на моей профессиональной карьере. Возможно, я платила ей за молчание.
– Мои отпечатки пальцев? – воскликнула я, стоило Марино появиться у меня в дверях. – Что это за чертовщина с принадлежащими мне отпечатками пальцев?
– Погодите, док.
– По-моему, на этот раз можно уже и в суд подавать. Все зашло слишком далеко.
– Я не думаю, что вам сейчас захочется куда-то подавать.
Вынимая свои сигареты, он шел за мной на кухню, где на столе была разложена вечерняя газета.
– За всем этим стоит Бен Стивенс.