Жестокое притяжение
Шрифт:
Конечно, ей и в голову не могло прийти, что Маурьи, которой местные магистры и в подметки не годились, могла установить в комнате мешающий прослушиванию фон. При этом магическом действе отчетливо слова различал лишь тот, к кому обращались или у которого возле ушей стояла невидимая магическая метка. А уж прикоснуться куда надо к идущему в ее сети мужчине Тани догадалась еще во время застолья.
Вот потому Майлина ни слова не могла разобрать из услышанного. Потом она почувствовала, что бледнеет: плеск воды во время омовений она разобрала отлично. А потом настало самое страшное: до слуха донеслись всепроникающие крики страсти и стон взрывающихся волн удовольствия. Ничего не стесняющаяся виконтесса дорвалась до своей мечты и теперь выплескивала
Вначале молодая целительница попыталась сбежать в их с тетей комнату и там зарыться головой в подушки. Но и там крики страсти высверливали ей мозг своей циничностью и бесстыдством. Тогда она схватила свой лук, колчаны со стрелами и на три часа умчалась на крепостные стены, отстреливая всех хищников, которые только пытались приблизиться к форту. Причем подпускала тварей как можно ближе, словно наслаждалась их визгом, рычанием, шипением или свистом, и только потом била в упор.
И никто из лучников не позарился на ее право стрелять и стрелять, сколько хватит сил. Потому что многие слышали крики оргазма, которые неслись из спальни коменданта крепости, и прекрасно понимали молодую целительницу: та окончательно прощалась со своими надеждами.
Глава двадцать седьмая
СКОЛЬКО ВЕРЕВОЧКЕ НИ ВИТЬСЯ…
Понятно, что силы и умения великого Крафы порой однозначно не мог оценить и он сам. Как не мог окончательно определиться с наиболее звучным для него титулом покорителя всех миров, пространств и вселенных. Хотелось в едином, всеохватывающем слове ощутить собственную значимость, но таких слов просто не существовало в природе. Даже слова «бог» или «демиург» казались жалкими и ничтожными у подножия пирамиды, на которую взобрался всесильный диктатор и Торговец. От слова «Водоморф», которым якобы называли создателей самих Торговцев и всех вселенных, тянуло мокрой плесенью; титул халифа или императора вообще смешил; ну а определение «Создатель» и близко не подходило по своей сути. Ведь узурпатор всего межмирского пространства ничего не создавал. Он только покорял и завоевывал все, что было создано природой.
Еще следовало учитывать своеобразный юмор злого властелина. Несмотря на беспредельную власть в своих мирах, он не потерял некоего дерзкого сарказма, с помощью которого частенько издевался, ерничал над самим собой. А это хоть немного, но помогает держать себя в нужном тонусе: ведь кто еще другой осмелится ляпнуть что-то против Всевышнего? Неосторожное словцо без должного почтения, и стоящие сзади уже вытирают оставшееся от неудачника мокрое место. Так что свои титулы приходилось подбирать, опробовать и высмеивать только лично.
Правда, в последнее время узурпатору все больше нравилось слово-обращение «Гегемон». Коротко и всеохватывающе. Да и как иначе, если это именно он устроил полторы тысячи лет назад кардинальные изменения всего общественного строя Торговцев. А кто такие Торговцы? Это и есть настоящие диктаторы любых миров и вселенных. Вернее, могли бы ими стать, отбрось они в сторону глупые суеверия и невесть кем навязанные запреты и стереотипы поведения. Вот он, Крафа, отбросил и, мало сказать что победил, стал вечным гегемоном всего мыслимого и немыслимого пространства вселенных. Что там космос, что там телепортация в технически развитых мирах, если всеми ими без исключения сейчас правит он. Хочет — уничтожает мир без малейшего сожаления; хочет — переиначивает его по собственному усмотрению; а хочет — остается в нем просто божественным наблюдателем и верховным судьей. Все зависит от того, насколько ему там интересно и насколько ему там нравится.
Ну и, понятное дело, все полторы тысячи лет вселенский бог собирал, улучшал и модернизировал личные системы защиты. Не то чтобы он был параноиком, которому за каждым углом мерещится заговор, но и собственного примера хватило. Ведь когда-то он сумел устранить сильнейших, пленить мудрейших и сделать рабами самых свободных и независимых. Так что никогда нельзя сбрасывать со счетов тот ничтожный шанс, что где-нибудь, когда-нибудь родится некий сукин сын, который изобретет нечто, пусть даже устройство с абсурдным названием «рогатка-абсорбент», и при посещении какого-нибудь мира великий Гегемон Крафа вдруг окажется абсорбирован в вакуумное пространство, словно ненужный бульон.
Поэтому великий циник и подлый узурпатор никогда не расслаблялся. А когда отправлялся в иные миры по делам, не гнушался и не ленился навесить на себя и захватить с собой все, что могло гипотетически помочь в трудную минуту. За полторы тысячи лет это «все» так ни разу и не пригодилось. Оружие — да, использовалось постоянно. Но ведь некоторое оружие, употребленное для наказания непослушных рабов, средствами обороны считать язык не поворачивался. Ну как, например, дыбу можно посчитать средством самообороны? Скорее строением для превентивного наказания последующих поколений! Это — да. Но не больше.
Другой вопрос, что использовать и уже тем более таскать за собой дыбу было неэстетично и являлось бы неуважением к самому себе. Поэтому Крафа помимо средств защиты брал с собой такое оружие, что после его применения в бунтующем мире оставались тлеющие головешки да перемешанный пепел с песком. То есть руководствовался при выборе четырьмя критериями: эффективность, удобство, миниатюрность и невозможность воспользоваться этим оружием для иного разумного существа. А то были случаи, когда некие слишком шустрые аборигены, используя еще более шустрых прирученных червей, птичек или комариков, пытались выкрасть, а то и на месте использовать невероятное по мощности оружие. Как говорится, результат их всегда поражал… перед самой смертью. А потом и суровое наказание следовало для всех остальных заговорщиков. Жестоко? Зато справедливо!
И Гегемон Крафа упивался основным постулатом своей справедливости: рабам дозволено только беспрекословное подчинение.
Ну и, как обычно, пришел очередной день для свершения наказаний. Мир Ба, в котором жили здоровенные переростки баюнги и их пушистые братья-суслики туюски, нуждался в полноценном наказании для непослушных аборигенов. Все-таки помощники определили точно, а потом Крафа и сам проверил: именно оттуда пришла зеркальная отдача, которая умертвила добрую десятую часть созданных на зеленых болотах животных. Причем как раз и созданных для наказания, донесения, так сказать, науки в тупые головы, чтобы неповадно было и не лезли куда им не следует. Но эти хитро сделанные туюски совершили очередное невероятное открытие, разгадали секреты заброса в их мир болотных тварей и сподобились изничтожить, сломать орудие наказания. Вряд ли им в этом деле помогали баюнги, но под прессом наказаний и этим увальням достанется. Нечего было допускать до такого уровня технического развития своих врагов, чтобы те осмелились бороться с волеизъявлением Гегемона.
Экипировался узурпатор всех вселенных долго и тщательно. Удовольствие удовольствием, но ведь его визит выжившим должен запомниться надолго. А для этого покрутиться лишних пару часов перед зеркалом — только приятно провести время. Что не нравилось — снимал. Что было обязательно в ношении, но смотрелось не совсем эстетично — камуфлировал накладными иллюзиями. Что казалось слишком большим или громоздким — размешал на специальных платформах поверх ускорителей и поверх специального каркаса из силовых линий. И тоже камуфлировал иллюзией всеобщего, громадного нимба. Кстати, нимб коварному обманщику бесспорно нравился. Хоть и навевал он неуместное сравнение с какими-то жалкими божками в захолустных мирах, но должную толику уважения и величия придавал несомненно. И ростом Гегемон становился выше, и страхи навевал полные штаны в стане недовольных рабов, и сам себя ощущал сверхсуществом, который создает новые законы бытия.