Жестяная королева
Шрифт:
Жилье на время отпуска. Блять.
— Как долго ты здесь пробудешь?
Она не отрывала глаз от разделочной доски.
— Я планировала провести здесь пару месяцев. Мне нужно вернуться в Миссулу до того, как дороги испортятся.
Если она оставалась всего на пару месяцев, значит мы уже потратили больше половины.
Я пожалел, что спросил. Черт возьми. Мне следовало держать рот на замке.
Да, я бы в конце концов понял это, когда она бы вернулась в Миссулу. Но сейчас все, что мне остается делать, — это смотреть на календарь, пока
Нова оглянулась, ее улыбка была слишком яркой, когда она положила нож, помидор был идеально нарезан кубиками. Затем она вернулась к стойке, запрыгнув на свое место.
— Есть еще вопросы?
На самом деле, несколько. Сказала бы она мне когда-нибудь, что уходит? Или исчезла бы, не сказав ни слова? Но я не спрашивал, потому что не хотел получить ответ.
— Какой твой любимый цвет? — спросил я, снова устраиваясь у нее между ног.
Она подняла руки, проводя кончиками пальцев по волосам у меня на висках. Я собрал их раньше, зная, что ей нравится их распускать.
— Цвет твоих глаз.
— Какое твое любимое блюдо?
— Тако.
Я запечатлел поцелуй на ее губах, затем подошел к плите и выключил ее. Я был благодарен за то, что мне поручали готовить все на острове к ужину. Это давало время ослабить боль от ее правды.
Она уйдет.
Я знал, что это ненадолго, и теперь у меня был график. Максимум еще месяц. Именно столько времени у нас было.
— Где ты научился готовить? — Она спрыгнула с кровати и подошла к ящику со столовым серебром.
— В основном здесь, методом проб и ошибок. Моя мама пыталась научить меня нескольким вещам, когда я учился в старшей школе, но у нее не очень-то получилось, пока я не вырос и не научился сам о себе заботиться.
Я не учился в ни колледже, ни в университете. Ни один профессор не мог рассказать мне об автомобилях больше, чем мой собственный отец и Дрейвен, поэтому я вступил в клуб и начал работать в гараже. Тогда я жил в здании клуба. В промышленном холодильнике всегда была еда, и обычно поблизости ошивались одна или две женщины, которые готовили для братьев. Иногда это была подруга или жена члена клуба. В других случаях это была женщина, которая думала, что приготовление пищи может принести ей звание подруги — это редко случалось.
Только когда я переехал из клуба в собственный таунхаус, желая немного уединения, я научился готовить.
— Сначала было ужасно. — Я усмехнулся, доставая тарелки из шкафчиков из орехового дерева. — Действительно ужасно. Но я всегда ел все, что готовил сам. Сначала это было наказанием. Потом стало мотивацией готовить то, что мне действительно понравится.
Я расставил тарелки на островке, который находился в центре моей просторной кухни U-образной формы. Кремовый гранит был испещрен вкраплениями серого и бордового камня. Я ел на острове почти каждый вечер, столовая была слишком большой и одинокой для одного. Даже когда Нова была здесь, мы обычно сидели на табуретках у острова, бок о бок, и моя нога касалась ее.
Мне будет не хватать этого, когда она уйдет. Ее прикосновений. Ее компании за едой.
— Я люблю простоту, — сказал я, доставляя все на остров, чтобы приготовить тако.
— Я тоже.
— Ты уверена в этом? Я видел твои туфли.
Она рассмеялась.
— Что касается обуви, да, мне нужно что-то необычное. В еде я предпочитаю вот это. Обычная еда. Пока в ней нет креветок, я не очень привередлива.
Я сел рядом с ней, и каждый из нас принялся за свое тако.
— Тебе не нравятся креветки.
— Нет. И я не люблю суши.
— В Клифтон Фордж не так много мест, где подают суши.
— Отчасти в этом его привлекательность. — Она рассмеялась, откусывая первый кусочек. Ее глаза закрылись, и она застонала, продолжая жевать.
— Я забыл достать напитки. — Я сделал движение, чтобы встать, но она положила руку мне на предплечье, первой соскользнув со стула.
Она подошла к шкафчику со стаканами, достала два. Затем наполнила их льдом и водой из холодильника.
Просто наблюдая, как она передвигается по моей кухне, чувствуя себя комфортно в моем пространстве, у меня защемило в груди. Из-за Новы я был ближе всего к тому, чтобы завести отношения, ну… когда-либо. Но она скоро уедет. Вернется к своей жизни в Миссуле.
Она вернулась ко мне, поставив мою воду на место.
— Расскажи мне еще, — попросил я. — Расскажи мне что-нибудь.
— Я боюсь пауков и змей. Никогда не отказываюсь от замороженного теста для печенья. Я думаю, балетки переоценивают. И…
Моя еда осталась нетронутой. Я не мог оторвать взгляда от ее профиля, когда ее глаза погрустнели.
— «И» что?
Она оглянулась, на ее прекрасном лице отразилась боль.
— И я хотела бы, чтобы у меня были лучшие отношения с моим отцом.
Я потянулся к ней, обхватив ладонью ее подбородок.
Нова наклонилась, выдавив легкую улыбку.
— Твоя очередь. Расскажи мне что-нибудь.
— Я тоже ненавижу креветки. И я рад, что ты думаешь, что балетки переоценивают.
Она хихикнула, поворачиваясь, чтобы прижаться губами к моему запястью.
Затем мы вернулись к нашей трапезе, разговаривая и смеясь весь вечер. Эхо ее смеха разносилось по дому, и я пожелал, чтобы стены поглотили его. Так что, возможно, частичка ее останется надолго после того, как она уйдет.
Глава 11
Нова
— Ты благополучно добралась обратно? — спросила мама.
— Да. — Я улыбнулась. Независимо от моего возраста, мама всегда ждала новостей о моих планах поездок. Несмотря на то, что я написала ей вчера, когда вернулась в Клифтон Фордж, она все равно позвонила сегодня утром.
— Было приятно тебя увидеть. Я скучаю по тебе.
— Я тоже скучаю по тебе, мам.
Позавчера вечером я поехала в Миссулу. Я солгала и сказала Эмметту, что причина, по которой я спала у себя дома, заключалась в ранней встрече. На самом деле я была в другом округе.