Жезл Эхнатона
Шрифт:
Тут я вспомнила, что не купила никакой еды. Значит, если я не хочу умереть с голоду, нужно зайти в магазин и купить хоть чего-нибудь съедобного на вечер.
Ближайший к музею магазин находился неподалеку, в Сахарном переулке.
Я свернула в этот переулок, перешла дорогу…
И тут увидела перед собой яркую афишу.
На этой афише среди пальм в кадках кривлялась чернокожая личность с ярко-красными губами и круглыми, нелепо выпученными глазами, в наряде из страусовых перьев и блестящих стекляшек. Поверх этой
«Вампука, принцесса африканская. Образцовая опера в двух действиях с танцами, куплетами, фейерверком, военным парадом и извержением вулкана».
Я остановилась как громом пораженная.
Вот же она, та самая Вампука, о которой говорится в послании Михаила Филаретовича!
Тут я вспомнила, где и когда я слышала это смешное имя.
Это было в пансионате… в том самом пансионате, о котором я еще не говорила, но непременно расскажу. Тамошние обитатели, дурачась, часто цитировали эту дореволюционную пародийную постановку. Чаще всего они упоминали о Лодыре, «молодом человеке с перьями, где надо», а также повторяли фразу: «Да, европеец я, и вас завоевал! – Он нас завоевал? Благодарю, не ожидал!»
Очень мило, но чем эта пародийная Вампука поможет мне в моих поисках?
Я подошла к афише и внимательно изучила ее.
Пародийная опера «Вампука» была поставлена в небольшом, малоизвестном театре, который носил забавное название «Театр за углом» и располагался тут же, в Сахарном переулке.
На афише крупными буквами были напечатаны имена создателей этой пародии – автора либретто князя Волконского и композитора Эренберга, а также режиссера-постановщика Леонида Веселаго (наверняка псевдоним) и исполнителей главных ролей – Юлии Сахаровой, Романа Лимонова и Захара Стаканова.
Ниже мелким шрифтом были перечислены актеры второго плана и прочие участники постановки – осветитель, костюмер, мастер по спецэффектам. Здесь же был указан реквизитор – Б. М. Рейхель.
Это имя привлекло мое внимание.
Я вспомнила, что масонские правила так называемого Циннендорфова Устава привез в Россию немецкий вельможа по фамилии Рейхель. Только что ведь об этом прочитала в интернете.
Вряд ли это случайное совпадение – Рейхель же не Иванов и даже не Шмидт!
Значит, мне нужно найти этого Рейхеля…
Я толкнула дверь, на которой имелась табличка «Только для служащих театра».
За этой дверью сидел толстенький дядечка в круглых очках, который сосредоточенно вязал полосатый носок. Он напомнил мне волшебника Гудвина из книги «Волшебник Изумрудного города». Кстати, первый раз вижу вяжущего мужчину!
Полоски были яркие, разного цвета, а сам носок ужасно длинный. На жирафа, что ли…
Дядечка взглянул на меня поверх очков и строго проговорил:
– Девушка, это служебный вход! Зрителям сюда нельзя.
– А я не зритель.
Я хотела для большей достоверности назвать вахтеру имя-отчество этого самого театрального реквизитора. Скорее всего, он Борис Михайлович, а если нет?
– Ах, вам Рейхель нужен! – протянул вахтер, и голос его смягчился. – Должен быть у себя… да мы сейчас проверим…
Он снял трубку с допотопного черного телефона, набрал короткий номер и проговорил:
– Бруно Мартинович, к вам тут пришли!
Положив трубку, вахтер снова повернулся ко мне:
– Значит, идите по этому коридору до конца, потом свернете налево, через грот…
– Грот? – удивленно переспросила я.
– Ну да, пройдете через грот, а будет там третья дверь справа.
Я порадовалась, что не назвала Рейхеля Борисом Михайловичем, и пошла в указанном направлении.
Прошла по длинному коридору и действительно оказалась в большом полутемном гроте, с неровными стенами и свисающими с потолка сталактитами.
Тут из темноты навстречу мне шагнул какой-то дикарь или первобытный человек – детина огромного роста, в одежде из шкур, с огромной кудлатой бородой и растрепанными волосами.
Я испуганно шарахнулась от него.
– Девушка, – проговорил этот неандерталец неожиданно высоким голосом, преградив мне дорогу, – вы не знаете, какой здесь пароль от вайфая?
Только тут я заметила у него в руке мобильный телефон и немного успокоилась.
– Не знаю, – ответила я честно, – я не здешняя.
– Жаль! – Неандерталец вздохнул и отступил в сторону.
Я пересекла грот, снова оказалась в коридоре.
Миновала две двери и остановилась перед третьей.
На этой двери имелась табличка: «Реквизиторская».
Значит, я точно пришла, куда надо.
Я постучала в дверь, и из-за нее донесся странный хриплый голос:
– Откр-рыто! Откр-рыто!
Ну, открыто так открыто…
Я толкнула дверь и вошла в комнату.
Чего здесь только не было!
Шелковые ширмы и резные шкафчики, птичьи клетки и окованные железом сундуки, старинные граммофоны с расписными трубами и сверкающие медные самовары, чемоданы с разноцветными наклейками и музыкальные шкатулки…
Я словно оказалась на блошином рынке или в антикварном магазине.
Посреди этого развала стоял круглый столик красного дерева, на котором красовался стакан чая в подстаканнике, серебряная сахарница и вазочка с печеньем. Но самого хозяина реквизиторской не было видно.
Но ведь он отозвался, когда я постучала в дверь?
– Бруно Мартинович! – громко проговорила я, оглядываясь по сторонам. – Где вы? Нам нужно поговорить!
– Разговор-рчики! – раздался совсем рядом уже знакомый мне хриплый, словно простуженный голос.
– Что, простите? – переспросила я удивленно…