Жиган по кличке Лед

Сухов Евгений Евгеньевич

– Да, здешние жители тоже не разделяют моего неравнодушия к смерти Сталина и к России. Зато я разделил с этим господином его жалованье.

– Ты

украл его бумажник?

– Ну ты же сам сказал, Борис Леонидович, что я отупел от здешней жизни. Я и решил проверить, какие навыки я потерял, утратил, а какие нет. Начал с самого невинного. О! Неплохое жалованье у этого аполитичного толстяка. А что, нам сгодится. В конце концов, даже ту часть ценностей, что завещал лично нам добрый Тамерлан, мы все равно уже выкупить у ростовщика не сможем. Расхитители!

– Да что там, мы едва десятую часть смогли вывезти, – махнул рукой Вишневецкий. – И то повезло. Остальное, наверно, будет дожидаться нового хозяина. Все-таки твой общак – мягко говоря, не самое лучшее помещение такого завидного капитала.

– Шутим? –

хмыкнул Лед. – Многие на этой теме уже дошутились. Да ладно… ко мне вообще деньги и ценности как-то не липнут. Не деньги главное, как любил говорить один мой знакомый ворюга, который воровал белье с балконов. Ладно… Никому этот твой клад не принес счастья, Леонидыч, а чем мы лучше? Пойдем в трактир, я тут знаю один. Закажем по водке со льдом.

– Ну да, – ответил Вишневецкий, – безо льда нам никак. Выпьем, а потом подумаем: может, нам все это только снится, кажется, и на самом деле мы уже давно умерли, сгорели там, на ялтинском серпантине? И не было никакого сокровища вовсе, а просто я на раскопках напился до белой горячки и потери сознания?

– Да ты философ… – буднично поддел собеседника Каледин. – Бытие, сознание… Идем, что ли…