Жиган против банды
Шрифт:
А деньги? Деньги, положенные на его имя в одном из швейцарских банков, – не в счет.
Отец Василий подозревал, что с его помощью хозяева получили гораздо больше, а ему достались жалкие крохи. Но деньги – ерунда. Сегодня они есть, завтра нет, а послезавтра опять есть. А вот жизнь у человека одна. И отец Василий прекрасно понимал, что его драгоценная жизнь в любую минуту может оборваться. Именно поэтому он, невзирая на усталость, постарался идти еще быстрее.
Отец Василий знал, что теперь он может надеяться только на себя. Его спасение в людях, которые жили совсем рядом. Пятнадцать километров, разве это
В селе, стоявшем на отшибе, его и обогреют, и накормят, и уж точно не выдадут. Во всяком случае, он постарается, чтобы так и случилось. Он приложит все усилия, дабы убедить эту забитую деревенщину в собственной значимости. Да никому в голову не придет искать его там. Километра три он уже прошел, осталось еще четырежды по столько – и все, конец мучениям.
Неожиданно сзади треснула ветка, и отец Василий судорожно оглянулся. Несколько мгновений он осматривал кусты и, хотя не заметил ничего подозрительного, вытащил из кармана куртки пистолет. Расстрига никогда не любил, да и не очень-то умел обращаться с оружием и прихватил с собой пистолет так, на всякий случай. Но здесь, в глухом лесу, пистолет был весьма кстати. С ним отец Василий чувствовал себя спокойнее.
Куст орешника, откуда минуту назад донесся треск, ничем не отличался от своих собратьев – ветки не качались, листья почти не шелестели, разве что от ветра. Решив, что шум – не что иное, как слуховые галлюцинации, отец Василий двинулся дальше.
Он прошел несколько метров и вдруг почувствовал опасность.
Резко обернулся и увидел огромную тень, летящую прямо на него. В следующее мгновение он свалился на землю, тело пронзила нестерпимая боль, а во рту появился солоноватый привкус крови.
Отец Василий не сразу понял, кто этот человек, который секунду назад с молниеносной беспощадностью свалил его с ног. Лишь когда на запястьях расстриги защелкнулись наручники, он узнал нападавшего.
И тотчас услышал дикий душераздирающий вопль, а спустя мгновение понял, что это кричит он сам…
Глава 19
На следующий день, ближе к вечеру, в мастерской на Арбате раздался телефонный звонок.
Константин Панфилов ждал его, но ответил не сразу. Не спеша отхлебнул из чашечки крепкий, свежеприготовленный кофе, затянулся сигаретой и лишь затем снял трубку:
– Слушаю?
– Добрый вечер, – голос генерала Фалунчука звучал гораздо увереннее, чем сутки назад. – Ты не против, если я загляну к тебе в гости?
– Милости прошу.
Константин положил трубку, снова глубоко затянулся и посмотрел на часы. Затем взял пульт и нажал на кнопку. Из двух огромных колонок полилась музыка – проникновеннейший полонез Михала Клеофаса Огинского «Прощание с родиной», известный широкой публике просто как «Полонез Огинского».
«Что может быть приятнее этих божественных звуков? – подумал он и закрыл глаза. – Как здорово пить кофе, сидеть в мягком кресле и никуда не спешить. Можно расслабиться и подумать о чем-то приятном… В такие минуты не верится, что где-то в мире идет война, что люди способны убивать друг друга, что существуют ложь и ненависть, зависть и предательство… А ведь все это было, есть и будет. Хотелось бы верить, что рано или поздно все будут жить в любви и согласии. Но вряд ли мне повезет. Вряд ли я дождусь этого. В мире так много
Размышления Панфилова прервал звонок в дверь.
Константин выключил музыку и бесшумной походкой направился в прихожую.
Генерал Фалунчук, грузно дыша, переступил порог мастерской:
– Никак не могу привыкнуть, что мне уже не сорок и даже не пятьдесят. Поднимаюсь в твой «скворечник» и, бывает, боюсь, что сердце не выдержит…
– Здравствуйте, генерал, – Константин с улыбкой протянул руку и, пожав прохладную ладонь Фалунчука, вдруг подумал, что и рукопожатие у генерала не такое уж и крепкое.
Фалунчук, словно прочитав мысли Панфилова, тяжело вздохнул:
– Ну что ж, Константин, веди в свои апартаменты. И кофейку не забудь сварить. Или, может, выпьем чего-нибудь покрепче? Ты как?
– Я, в общем-то, положительно, – рассмеялся Панфилов. – Операция под кодовым названием «Пропащие ангелы» завершена, а по такому случаю можно и выпить.
– А ты шутник, – хмыкнул генерал в прокуренные усы. – Это же надо такое придумать – пропащие ангелы!
– Это не я придумал, а отец Василий. Я лишь немного подкорректировал, – поправил Константин, проходя в комнату. – Кстати, как он?
– Ничего. Заговорил. Выложил все как на духу. Только помял ты его немного. Даже пришлось врача вызывать. Но жить будет.
– С божьей помощью, – не удержался от язвительного замечания Панфилов.
Фалунчук неодобрительно покачал головой, подошел к столу, положил на него свой неизменный потертый портфель и щелкнул замками. Вытащил бутылку армянского коньяка «Вазисубани» и пухлый конверт. Коньяк поставил на стол, а конверт протянул Панфилову:
– Это тебе.
– Спасибо, – Константин небрежно сунул конверт в карман и выжидающе посмотрел на генерала. – Валерий Андреевич, выкладывайте, с чем пожаловали? Ведь вы никогда просто так не появляетесь.
– Мне бы твою проницательность, – вздохнул Фалунчук и покосился на бутылку. – Ну что, Константин, неси стаканы!
Панфилов укоризненно покачал головой и не сдвинулся с места.
– Валерий Андреевич, вы не ответили на мой вопрос.
– Отвечу, отвечу, – проворчал Фалунчук. – Вот только выпьем по маленькой…
Константин направился на кухню, искренне недоумевая, почему генерал, обычно прямой и открытый, сегодня говорит загадками. Он сполоснул широкие бокалы, вытер их насухо и вернулся в комнату.
Генерал Фалунчук демонстративно оживился, хотя в его глазах явно читались тревога и напряжение. Выпили по глотку молча, без всяких тостов, и лишь после этого генерал заговорил:
– Сегодня ночью я допросил отца Василия. Он назвал имена преступников, но подобраться к ним законным путем, к сожалению, не представляется возможным. Уж слишком надежная у них крыша…
– Полковник Погоржельский и бизнесмен Джавадов?
– Да. Ты был прав. И Погоржельский, и Джавадов – оба причастны к уникальной авантюре с акциями. План выкачивания денег из Министерства обороны принадлежит Джавадову, а полковник Погоржельский – виртуозный исполнитель. Эти двое опасны и… неуязвимы. Как это ни прискорбно, но факт остается фактом – сидят себе как ни в чем не бывало.