Шрифт:
Святослав ЛОГИНОВ
ЖИЛ-БЫЛ...
Если в комнату заходит Гриша Гришелин - работы не будет. Говорят, группа матобеспечения держит Гришелина только для того, чтобы дезорганизовывать деятельность других отделов. Гришелин появляется, и сотрудники чужой лаборатории собираются вокруг него, никто уже не работает. Причем Гришелин никогда не заходит просто поболтать, у него всегда "дело". И сейчас он вошел в лабораторию Цуенбаева решительным шагом и с выражением лица, какое бывает только у очень занятых людей. В руках он держал авторучку и чистый лист бумаги.
–
– Какую?
– тотчас спросил Саша Глебов. Саша был у Цуенбаева лаборантов и учился в университете на вечернем и потому считал необходимым в каждую проблему вникать обстоятельно.
– Ощипанную, второй категории, - ответил Гриша.
– Не понимаю, как меня может занести в лес с ощипанной курицей в руках.
– Вот привязался!..
– не выдержал новоявленный социолог.
– Ну, дачу ты снял на лето в деревне и теперь идешь туда через лес. А курицу купил в городе и несешь, чтобы сварить суп. С лапшой. Теперь доволен?
– Я не ем лапши.
– Тогда - бульон или еще что-нибудь. Короче, идешь по лесу, с курицей, а навстречу тебе лисица. Настоящая, с хвостом. И она говорит тебе человеческим голосом: так, мол, и так - отдай мне курицу, а то у меня лисята малые плачут, есть просят. Твои действия?
– Ущипну себя покрепче, - сказал Гриша.
– Хорошо, ущипнул, синяк получил, а лиса по-прежнему просит.
– Тогда, отдам.
– А ты, Верунчик?
– Конечно, отдам...
– растерянно сказала Верунчик.
– А что, кто-нибудь отвечает по-другому?
– Изредка, - произнес довольный Гришелин.
– Два человека, причем, обе женщины. Первая сказала, что у нее тоже малые дети кушать хотят, а поскольку второй курицы с собой нет, то предложила эту пополам делить. А одна - вы ее знаете - из группы ПМР, которая по утрам за полставки полы моет, так знаете, что она ответила? Я, говорит, лисе курицу протяну, а потом как дам по башке и буду и с курицей, и с лисьим воротником.
– Да что же она?
– не выдержала Верунчик.
– У лисы ведь дети останутся!
– Вот и я это сказал, а она мне, что никаких там лисят нет, лисы врут всегда. Каково?
– Логично, - произнес Саша, - но противно.
– Ладно, - подвел итог Гришелин.
– Ваша комната меня оригинальными ответами не обогатила. Стандартно мыслите.
– Ты на всех не говори, - обиделась за коллектив Верунчик. Подкузьмил двух лаборантов - и рад. Я, может, и стандартно мыслю, а ты бы Олега спросил или самого Цуенбаева, - Верунчик кивнула на стеклянную дверь профессорского кабинета.
– Ваш господин и повелитель - опасный человек, - сказал Гришелин. Он горд и властолюбив, словно он не бай, а по меньшей мере хан. Подходить к нему с вопросами не рекомендуется. А Олега я спрошу, хотя он и зануда, и все его ответы можно предсказать на год вперед. Он будет долго выспрашивать подробности, а потом отдаст курицу.
Открылась дверь, и в лаборатории появился герой разговора: Олег Савервальд. Относился Олег к несчастливой породе вечных МНСов. Уже много лет он сочинял кандидатскую диссертацию, делал замеры, собирал их в бесчисленные таблицы, обрабатывал на ЭВМ. Органические диамагнетики, которые Савервальд нагревал и охлаждал в самодельном термостате, изменяли в зависимости от температуры свои свойства, но диссертации из этого почему-то не получалось. Что же касается Цуенбаева, то он ценил сотрудника за способность блестяще отрабатывать стандартные методики, а с диссертацией не торопил, хотя и не мешал.
– Вот он!
– обрадовалась Верунчик.
– Ну-ка, Гришуля, давай тест.
Гришелин начал излагать с самого начала. Савервальд внимательно выслушал, а потом произнес:
– Я бы попросил лисицу сбегать к математикам и больно укусить товарища Гришелина за самое нежное место, чтобы он не болтался где попало и не отвлекал людей от дела. И отдал бы ей за это две и даже три курицы.
– Викинг неотесанный, - сказал Гриша.
– Срываешь социологический опрос.
– Какой опрос?
– возмутился Савервальд.
– Тоже мне, психолог, придумал глупость и бегает с ней. Скажи, какую информацию ты извлечешь из своего опроса? И куда ее денешь? Никакой и никуда! Вот и дуй отсюда.
– Я же говорю - викинг, - повторил Гришелин и поспешно вышел.
– Что ты на него взъелся?
– спросил Саша.
– Дурак он, - отозвался Савервальд.
– Лезет с вопросами, а сам ни черта не понимает. Можно подумать, что кто-нибудь ему всерьез ответит.
– А почему бы и не ответить?
– раздался голос.
Все обернулись. Возле распахнутой стеклянной двери стоял Цуенбаев.
– Ой, - пискнула Верунчик, - разве вы не...
– Я - не...
– ответил Цуенбаев.
– Я все слышал и не понимаю, почему не надо отдавать курицу. Если просит - надо дать. Или вам, Олег, жалко курицы, но стыдно признаться в этом?
– Вы не поняли!
– закричал Савервальд.
– Гришелин задурил всем головы своей курицей, а здесь главное - лисица! Говорящая лисица, ведь это великое открытие. Я этой лисе сто кур отдам, но только, чтобы она вместе с лисятами из лесу ушла в город, к ученым.
– Не понимаю. Говорящая лисица - чудо, а не открытие.
– Это почти одно и то же. Чудо - это открытие не предугаданное заранее и потому не запланированное.
– Как интересно!
– воскликнул Цуенбаев.
– Вы в самом деле полагаете, что чудо чревато открытиями? Почему же в древности, когда все казалось чудом, сделано так мало открытий?
– Научное мышление было неразвито, - отпарировал Савервальд, - а открытия, кстати, все равно делали, и какие! Огонь, колесо, лодка... Делал открытие тот, кто не восхищался чудом, а изучал его.
– И все-таки неясно, какие открытия может принести говорящая лиса? Говорит - и все. Интеллект у нее низкий, словарный запас маленький, что она может вам сообщить?
– Важны не сведения, а сам факт разговора. Важно, что такое явление существует. А извлечь из него научные факты - дело техники.