Семь Нагибов на версту
Шрифт:
Annotation
Я погиб, убитый врагами. Банально? А после этого перенесся в другой мир. Еще банальней? А если я скажу, что и мир и живущие в нем меня ненавидят - тоже было? А что если, вместе с тем, и мир и живущие в нем, буквально молятся, что бы я был жив и здоров. Странно? Но это далеко, не все, что предстоит узнать нашему герою о своем новом теле и о том месте куда он попал. Потому что бытует слух, что если мир повернулся к тебе задом, значит его надо нагнуть. Вот и решил проверить это утверждение юный витязь, попавший
Семь Нагибов на версту
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Семь Нагибов на версту
Глава 1
Семь нагибов на версту
Том 1
Глава 1
Начало, ведущее к концу, или конец — это всего лишь начало.
Свет-девИца, Русь-Жар-птица,
Не угаснет, не склонится,
Воспарит по небосводу…
Слава Роду! Слава Роду!…
— Беги, сынок! Это Твердичи. Они одержимые!!! — раздался крик моей матери.
Дернувшись, я чуть отклонился, и тяжелое копье, разбив окно, воткнулось в стену возле кровати. Туда, где за миг до этого была моя голова.
Резко вскакиваю, в руках уже дедовский меч, взмах — и стрела, влетевшая следом за копьем, оказывается перерубленной. Магия, совсем чуть-чуть — увы, на большее я не способен, — растекается по телу, наполняя мышцы силой, а я уже бегу туда, где слышатся звуки боя.
Обеденный зал — картина боя во всей красе. Отец с тяжелым молотом — он у нас кузнец, — обороняет двери, отбиваясь от лезущих во вход воинов. Любомира, моя старшая сестра, ловко орудует парными кинжалами, не позволяя чужакам влезть в окно. Мама же, застыв в центре зала, плетет что-то убойное. Увы, в этом мире магии почти нет, и чтобы создать даже простейший огненный шар, надо очень постараться. Но она у нас берегиня и в своем доме имеет огромную власть.
— Я сказала, беги!!! — вновь закричала она, увидев меня.
— Я опоясанный витязь и не буду бежать,
Молот — он хорош, когда вокруг много пространства, а тут его почти нет. Кончик моего меча касается шеи особо наглого воина, и я едва успеваю увернуться от брызнувшей крови. Батя благодарно кивнул и с хеканьем проломил ребра еще одному супостату.
— Беги за подмогой к дядьке Степану! Сами мы не справимся. Люба, не-е-ет!!! — закричала она, увидев, как тонкая петля захватила шею сестры.
Рывок и вот Любомира вылетает в окно. Батя тут же рванул за ней, как бык, расшвыряв лезущих в двери.
Мама в этот момент закончила свое колдовство, и от нее полился свет, мгновенно заполнивший комнату, а после выплеснувшийся наружу. Оттуда послышались вопли боли, а она, подхватив небольшую булаву, побежала на улицу. Ну, и я следом, оберегая ее.
В моей руке сам собой возник метательный нож — свист, и вот один из нападавших, что сдерживали отца, падает со сталью в глазнице. На меня наваливаются двое. Еще пятеро лежат и с воем катаются по земле. Магия мамы им выжгла глаза. Верчусь во все стороны. Так, как учили. Краем глаза замечаю, что сестру уже спеленали и куда-то тащат. Иду на прорыв к ней. Матери не вижу — она где-то сбоку, но судя по звукам, вполне достойно отбивается.
По всей улице слышны звуки боя — похоже, Твердичи решились вырезать всю общину волхвов, что как кость в горле стояла у одержимых или меченных, как мы их называли из-за небольшой черной кляксы возле глаз. В обычное время ее не было видно — только когда они активировали силы проклятых демонов.
Бегу, походя смахивая с плеч чью-то глупую голову. Какой-то дурак кидается мне в ноги — перепрыгиваю, и в этот момент спину обжигает резкая боль. По инерции делаю еще шаг и тут же чувствую толчок.
Тело мгновенно становится деревянным. Хочет упасть, и я уже понимаю, что все — отбегался. Да и наконечники стрел, пробивших меня насквозь, тоже это понимают. При этом одна торчит в районе сердца — хана котенку.
Меня пошатывает, и я опираюсь на меч, чтобы стоять. Падать перед врагами — да меня родичи на том свете проклянут!
Еще два удара, разрывающие грудь. Тело стремительно холодеет — успеваю заметить полный боли и отчаянья взгляд мамы, услышать бешеный рев отца, увидеть скривившиеся в немом крике губы сестры, прежде чем мое разорванное сердце, что не в состоянии больше гнать кровь, замирает.
— Перун, прими мою душу, — шепчу я мертвеющими губами…
Знаете, говорят, в последние мгновенья перед смертью ты вспоминаешь всю свою жизнь. Она калейдоскопом проносится перед твоими глазами, и ты как бы со стороны видишь то, что было, и то, что есть. В этот момент ты сам себе становишься и прокурором, и адвокатом, и судьей. И возможно, даже сам себе выносишь приговор.
Не сильно я в это верил, но вот сейчас я понимаю, что это правда. А раз так, то надо понять, кто же я такой.