Жила Комстока
Шрифт:
— Ребятки, не нарывайтесь на неприятности. Ведь мулы-то…
— Краденые. И рядом с ними ты. Где тут ближайший суд, а, Тэп?
— Полагаю, в Пласервиле. А может, в Солт-Лейк. Ведь это же территория Юты.
— Далековато. Семь верст киселя хлебать, да еще оставаться, чтобы дать показания. Так, глядишь, пол-лета пройдет. А в итоге они все равно повесят его. Нет никакого смысла.
— Да, никакого смысла нет, — согласился Тэпли, — переть его в такую даль ради такого пустяка. Дерево есть, веревка есть, что еще?
— У
— Эй, ребятки! Погодите! Я не знал, что эти мулы краденые. Честное слово, не знал!
— Кто поставил тебя стеречь их?
— Какие-то парни обещали заплатить, если я присмотрю за ними. Я и понятия не имел, что…
— Я видел его в Голд-Хилле с Хозером, — сообщил Тэпли, — и с этим подонком Сэмом Брауном.
— Писать умеешь? — спросил Тревэллион.
— Что за вопрос! — с ноткой возмущения воскликнул тот. — Конечно, умею!
— Вот и отлично!
Левой рукой Вэл достал из кармана блокнот, какие обычно используют горняки для своих записей.
— Сейчас ты напишешь следующее: «Сэм Браун, Кип Хозер и остальные украли этих мулов и стреляли в Ледбеттера».
— Да вы с ума сошли! Я не могу сделать этого! Они убьют меня!
— А мы тебя повесим.
Человек дрожал, и на мгновение Тревэллиону показалось, что он сейчас бросится наутек, но тут твердость духа окончательно покинула его, и он беспомощно сложил руки в мольбе. Прежде чем он успел что-либо вымолвить, Тревэллион невозмутимо произнес:
— Мне кажется, у тебя есть два способа умереть и только один выжить.
— Как это?
— Ты напишешь, что тебе продиктовано, сядешь на лошадь и уедешь в Солт-Лейк.
Искорка надежды сверкнула в глазах бедолаги.
— И вы позволите мне уйти?
— Я бы не стал так долго препираться, чтобы написать какую-то бумажку, — поддержал его Тэпли.
Парень схватил карандаш и нацарапал что требовалось, и тогда Тэпли сказал:
— У тебя есть десять минут, чтобы убраться отсюда.
Глава 18
К весне ветры сделались еще более резкими. Они с шумом врывались в город, разбиваясь о стены хижин и салунов. Скудные запасы топлива почти истощились, и многие поселенцы, чтобы приготовить пищу, топили печки полынью. Бесшумный снег падал на крыши, проникал в трубы очагов и щели плохо сколоченных домишек, припорашивал спящих, словно укрывая их белым одеялом.
Наступила весна 1860 года. Холода прекратились, но ветры не унимались. Они разносили по воздуху клубы песка, гулко бились в немногие уцелевшие окна, но к началу марта нашлось уже несколько отчаянных смельчаков, рискнувших переправиться через заснеженные горные перевалы.
Как-то утром Тревэллион спустился в город. Джон Мур, только что прибывший с грузом продуктов и спиртного, уже строил себе салун, и вокруг
Джим Ледбеттер пришел в кондитерскую раньше Тревэллиона и уже помогал Мелиссе готовить завтрак.
— Мой повар ушел, — посетовала она. — Купил инструменты и занялся добычей золота.
— А зря, здесь он был как раз на своем месте, — заявил с порога Уилл Крокетт, закрывая за собой дверь.
Тревэллион налил кофе себе и ему.
— Ну что, готовы заглянуть ко мне на «Соломон» и осмотреть шахту?
Вэл пожал плечами.
— А вы готовы заплатить пятьдесят долларов за то, что я пройдусь туда и обратно и дам, быть может, какой-нибудь совет?
— Ох, ну и характер у вас!
— У меня есть и собственный участок, причем довольно приличный.
— Ба! Да видел я участок этого Макнила! Там только намек на руду. С таким не стоит и возиться.
— Думаю, мы с вами по-разному смотрим на одни и те же вещи, — возразил Тревэллион. — Я всю жизнь изучаю породы и формы залегания пластов. А вы занимались торговлей или чем-то вроде того. Так ведь?
— Ну знаете… человек всему может научиться, — возразил Крокетт.
— И должен благодарить за это Господа, — заметил Ледбеттер, который только что подошел и присоединился к ним.
— Джим, когда поедешь, я отправлю с тобой руду. Там на десяток мулов наберется.
— Ну что ж, отлично, — с недовольством в голосе проговорил Крокетт, — пусть будет пятьдесят долларов! Надеюсь, вы заслуживаете этих денег.
Тревэллион кивнул в знак согласия.
— Тогда завтра утром.
В разговор вступила Мелисса:
— Прислушайтесь к его советам, Уилл.
Он раздраженно посмотрел на нее.
— Послушайте, разве я не говорил вам, что…
— Нет, Уилл, не говорили. Но неужели вы всегда показываете свои карты другим игрокам?
— Конечно нет. Только это совершенно разные вещи. Как он может управлять прииском, если не будет знать истинного положения дел?
— Я только прошу вас не раскрывать своих карт. Во всяком случае, не все.
Когда она ушла на кухню, Крокетт сказал:
— Мелисса замечательная девушка, но иногда ей, похоже, кажется, что я ребенок.
Ледбеттер покачал головой.
— Это не совсем так, Уилл. Мелисса слышит множество разговоров. Ведь на чашечку кофе в кондитерскую заглядывают и старатели и дельцы, так что здесь можно много чего узнать. Вы хороший человек, Уилл, только слишком доверчивый. Слишком.
— Беда в том, — вставил слово Тревэллион, — что когда у человека есть толковый помощник, то постепенно он перепоручает ему все больше и больше работы, и в конце концов тот полностью забирает дело в свои руки.
— Но только меня это не касается, — возразил Крокетт и встал. — До завтрашнего утра, Тревэллион.