Жила ли Дева Мария?
Шрифт:
Епифаний и противники богоматери в этой борьбе вокруг нее были побеждены. «Сама церковь, — продолжим словами А. Древса, — дала повод к возведению Марии в ранг божества, когда, на вселенском соборе в Никее (395 г.), она установила единосущие сына с отцом и, тем самым, объявила Марию „богородицей“, каковое именование прилагалось обычно к языческой богине-матери». Именование «богородицы» в христианской литературе впервые встречается в трудах епископа Евсевия Никомидийского (ум. 340 г.). До того времени в христе видели только «посредника» между людьми и богом и веровали, что через сына приходишь к отцу. Но раз сын был единосущен с отцом, то требовалось какое-то новое посредничество между людьми и всевышним. Кому же, казалось, более всего подобает быть таким посредником, как ни приветливой, любвеобильной и кроткой матери господа, о коей предполагали, что она была теснейшим образом связана со своим сыном, и каковая поэтому должна была быть ранее других готова передавать своему сыну на рассмотрение и исполнение мольбы людей.
Однако, именование — «богородица» — было малоговорящим. Тогда сирийский монах Несторий, бывший с 428 г. епископом константинопольским, придрался к нему и потребовал, чтобы оно было заменено именованием — «христородица», так как Павел в подложном послании к евреям (7,3) пояснил, что божество Иисуса — без отца, без матери, без пола.
Это заставило выступить на сцену александрийского епископа Кирилла, не желавшего позволить Несторию вводить такое новшество. А так как он не мог преподнести своему противнику убедительных доводов и так как, напротив, спор этот, затронув ряд других догматических вопросов, разгорался все шире и шире, делался ожесточеннее и скоро охватил весь христианский мир, то император Феодосий II для решения вопроса созвал вселенский собор в г. Эфесе, где, будто бы, долгое время жила богоматерь после смерти своего сына. Это было в 431 г.
Взгляд Нестория был осужден, как еретическое заблуждение, а сам он умер в изгнании, потому что не пожелал оставить за Марией подобающее ей именование «богородицы». Эфес, мнимое местопребывание Марии после мнимой смерти ее сына, главный город малоазиатской богини-матери, вернул народу отнятую от него богиню; или, вернее, культ этой древней богини снова ожил в культе Марии, переменив только имя и получив христианскую окраску, («Миф о деве Марии», 92–93).
Астарта-Артемида г. Эфеса, — богиня всяческого плодородия, на что намекают ее символы, носившая именование «многогрудной». Храм ее считался одним из семи чудес света.
Эта победа богоматери Марии, окончательное восстановление ее в былых божественных правах и в сане божества, явились следствием целого ряда социальных причин. Одной из них был массовый переход в христианство «язычников», крепко державшихся за свою многоименную богиню, так как она неразрывно была связана, в их верованиях, представлениях и быту, с их хозяйственными интересами. Переходя в христианство, они не расставались и не хотели расстаться со своим культом богини-покровительницы, а, встречая там родственную ей фигуру, сливали их вместе и требовали особого почитания, культа ее. Другой причиной был массовый переход в христианство женщин, которые в богоматери Марии стали видеть свою небесную покровительницу, лучше понимающую тяжелую женскую долю, страдания матери и тоску возлюбленной.
Что же касается борьбы александрийца Нестория с константинопольцем Кириллом и победы второго на Эфесском соборе, то за ее догматической, внешней стороной крылась внутриклассовая борьба правящих слоев тогдашнего общества, — борьба богатого купечества торговой Александрии с военно-бюрократической и земледельческой знатью столичного Константинополя. Александрия была побеждена в этой борьбе, побеждена потому, что ее не поддержало купечество других торговых городов, конкурировавших с нею и желавших занять ее место.
В результате всего этого культ божественной Марии начинает играть все большую и большую роль; с этого, приблизительно, времени начинают строиться в честь ее храмы, церкви, устанавливаться или закрепляться ее праздники, «обретаться», т. е. фабриковаться, ее «мощи» и реликвии-святыни. Что здесь было установлено, закреплено и «обретено» тогда и позднее, — это мы покажем ниже, а пока остановимся на двух других моментах из истории этого культа и представлений о Марии.
Итак, культ последней идет по линии все большего роста. Наивысшей своей степени расцвета он достигает в средине средневековья, когда Мария оттеснила на задний план не только всех «святых» и т. п., но и своего божественного сына со всеми остальными лицами христианской «троицы». Причин этого было много. Стонавшее под гнетом насилия и эксплоатации со стороны феодалов, лишенное элементарных политических и порой — просто человеческих прав, вымиравшее от бесчисленных неурожаев, эпидемий и феодальных войн, крестьянство искало защиты и утешения у богоматери.
Феодалы-помещики, в силу распада государственного организма и преобладания натурального хозяйства, лишенные общественных связей и интересов, замыкавшиеся в узких пределах своих поместий, загонявшиеся тогдашними условиями в замкнутый круг семейной или ближнесоседской жизни, не имевшие возможности или не желавшие производительно тратить свою энергию, уходили в ненормальную, нездоровую атмосферу повышенной, обостренной половой жизни, создавали и славословили культ «дамы сердца» и переносили последний также на личность, образ и служение Марии. Не малую роль сыграл здесь также проповедывавшийся церковью аскетизм, подавлявший нормальное проявление и удовлетворение полового чувства и подменявший это «любовью» к деве Марии и духовным общением с нею.
Итак, расцвет культа Марии был связан со своеобразными социальными условиями хозяйства и жизни средневекового общества. Можно было заранее сказать, что изменение, отмирание этих условий должно будет отразиться на этом культе. Мы это и наблюдаем. С развитием торгового и затем промышленного капитала, со следовавшими отсюда изменениями социальных условий, культ Марии все падал и падал, держась крепко до сих пор лишь в наиболее отсталых в экономическом отношении католических странах: Италии, Польше, Испании. Этот постепенный упадок его, несший, помимо всего прочего, большие материальные убытки духовенству, не мог не вызвать с его стороны попытки остановить разрушительный процесс, восстановить в былом блеске и силе мариолатрию, культ Марии. Попытка эта была сделана в средине XIX в. римским папой Пием IX.
Первая половина XIX проходит под знаком все усиливающегося развития промышленного капитализма, роста техники, расцвета естественно-научных знаний, выступления на сцену и борьбы молодого рабочего класса. Все это, вместе и порознь взятое, подрывало устои религии, расшатывало материальные и прочие устои церкви или церквей, способствовало росту атеизма, безбожия, отходу широких масс от религии и т. д. Чтобы удержать свои доходы, власть и паству, вернуть заблудшихся на «единоспасающее лоно католической церкви», восстановить былую силу религии вообще, культа Марии — в особенности, Пий решил возвести в догмат, в непреложное учение церкви, учение о непорочном зачатии Марии.
Это учение возникло в среде западного духовенства задолго до того, но не было общепризнанным и вокруг него все время там шла борьба различных группировок рясников, — борьба, где под догматической оболочкой скрывались реальные, земные, материальные интересы. Сторонники его учили, что Мария была зачата непорочно, свободной от первородного греха. Папы долго не решались возвести это учение в догмат церкви, пока, наконец, не пришлось использовать и его, сославшись, разумеется, на данное богом откровение. Это догматическое нововведение было обставлено соответствующей помпой и декорацией.