Жилаю щастя. Афтор (сборник)
Шрифт:
И это – последнее, что может на сегодня выдержать измученное сердце. Я выключаю телевизор и думаю – мне повезло: я живу на вершинах трагедии.
Противостояние
Обычное мое рабочее утро – я отправляюсь в Тель-Авив с иерусалимской автостанции.
Подъехавший автобус осаждают солдаты из бригады «Голани». Их много, все они добираются на свои базы после субботней побывки.
Забрасывают тяжелые вещмешки в открытые багажники и заскакивают в автобус с обеих дверей.
Небольшая очередь из штатских относится к этому довольно смиренно: ничего
И в это время за моей спиной негромко произносят:
– Эти «Голани» думают, что автобус подан для них. Такие наглые…
Я украдкой оборачиваюсь – так и есть: за мной стоят двое в форме летных частей. Ну конечно – эту фразу не мог произнести никто из штатских, для которых Армия Обороны Израиля – несмотря на вспыхивающие время от времени в средствах массовой информации общенародные разборки по поводу того или иного армейского скандала – является одной из священных коров. Только эти двое, тоже носящие форму военнослужащих, но – другого цвета. «Эти “Голани”!»
…Одна из бесчисленных вариаций известного анекдота о еврее, который попал на необитаемый остров и умоляет высшие силы выстроить ему на острове две синагоги. Зачем одному еврею две синагоги на необитаемом острове?! Как – зачем, обижается он: в одной я буду молиться, зато в другую – ни ногой!
В нашем ташкентском дворе жила одна еврейская семья: мать и сын.
Более громкого, более скандального семейства я за всю свою жизнь не упомню.
Из распахнутого (южный климат) окна каждый день разносились истеричные вопли. Соседи возмущались, пытались их мирить, жалели их, наконец.
– Как же так! – говорили, качая головами. – Вы же родные люди! Неужели нельзя договориться?
Сын патетически выбрасывал руку в окно и кричал:
– С Китаем можно договориться?!
В Израиле я вспоминаю это семейство довольно часто. Мать и сын, родные люди. Неужели нельзя договориться?!
Противостояние – одна из характерных черт общества, национального характера. Вот эта самая библейская жестоковыйность. Непримиримость. Противостояние по всем силовым линиям: религиозные-светские, правые-левые, сефарды-ашкеназы… А межобщинные отношения! Про них я уже и не говорю.
Не так давно мне пришлось выступать на радио. Я долго отбрыкивалась от этой затеи – живу далеко, в Тель-Авив приезжаю дважды в неделю на работу и, признаться, не слишком жалуя этот город, всегда тороплюсь вернуться домой, в свои Иудейские горы.
Но в конце концов меня уломали. Тем, что пришлют за мной на работу такси, а после записи передачи на такси же и отправят.
И действительно – когда я вышла из подъезда, машина уже стояла. Таксист – пожилой грузный человек с полным загорелым лицом. Типичный тельавивец – болтлив, разговаривать начинает, едва ты потянешь на себя дверцу машины.
– Садись, садись, мотэк… На радио? С такой женщиной – хоть до ливанской границы. А что ты там будешь делать – на радио? А-а… И что – ты по-русски будешь говорить? Смотри, что я тебе скажу: вы, русские, молодцы. Не успели приехать – и радио себе получили, и телевидение, и льготы всякие. Нет, ты не думай, что я со зла, – правильно! Этих вонючих левых, это правительство – вот так надо держать! (Показывает – как: сжимает кулак перед моим носом, выкручивая руль одной левой)….Вы молодцы, вы еще всем нам вставите. (Дело происходит до выборов, и он еще не подозревает – до какой степени он прав
А покажешь, что ты устал, – тебя затопчут. Это мусульмане, мотэк, это не шведы… У меня младший братишка погиб в Войну Судного дня.
Думаешь, это не болит? Болит, а как же! Но это Исраэль, мотэк, в Торе написано: жизнь в Эрец-Исраэль дается страданиями. А как же.
Вот этот парк видела, что проехали? Песок был пять лет назад… Холон – знаешь? – я там живу, – семнадцать лет назад один песок вокруг. Машина к дому подъехать не могла, колеса проворачивались. А Тель-Авив? Да что говорить!.. Ну, будь здорова, приехали.
Вот тут в путевке напиши: время и адрес… – И прежде чем я захлопываю дверцу машины, он наклоняется и говорит: – Смотри, мотэк: ты там на радио скажи русским: голосовать надо за Ликуд, пусть все голосуют за Ликуд, а то эти вонючие левые продадут арабам страну вместе с нашими потрохами!
…После передачи выхожу на улицу – меня уже ждет такси. Водитель – пожилой, сухощавый, загорелое худое лицо в длинных морщинах. Типичный тельавивец.
– Здравствуй, здравствуй, мотэк. Куда? Такую женщину – хоть до иорданской границы… Не волнуйся, знаю. Я по этим улицам, мотэк, с сорок девятого года привык колесить… Из Румынии… А ты где живешь? Где-е? Слышал, что красивое место. Нет, сам не был, не люблю, знаешь, эти поездки на «территории». Что нам – мало места для жизни здесь? Надо отдать наконец эти земли, отделаться от этой тяжелой проблемы, чтоб голова не болела. Смотри, мотэк, что я скажу, – с арабами надо мириться. Хотя эти вонючие правые экстремисты вопят на весь мир об опасности, я тебе так скажу – арабы уже не те, мир изменился, все меняется… Надоело воевать. Я воевал, три сына моих воевали – что, внукам тоже идти под ружье?
Сколько можно? Нет, я тебе скажу – правильно наше правительство дело ведет… А ты не обижайся, вы все компенсации получите, виллы построите… Там, я слышал, много русских. Русские, не обижайся, мотэк, – ребята хваткие. Все схватить успели, еще в правительство захотят… Наверное, так и надо. Вы приехали в готовую страну, все у нас сегодня есть. А мы вот здесь, неподалеку, жили – за водой в очереди каждое утро стояли. Питьевую воду в бочках привозили, не было питьевой воды. А сейчас – все есть, и правильно. И дальше только лучше будет, потому что правительство мир с арабами заключит… Вот ты где работаешь, мотэк? Да?! Так ты каждый день должна в газете писать, чтобы все русские за Аводу голосовали, только за Аводу! А то эти вонючие правые экстремисты опять нас воевать заставят!..
Представителю любой общины Израиля кажется, что другие общины являют собой некий идеологический монолит. Отсюда все местные «эти русские!», «эти марокканцы!», «эти англосаксы!»… Достается всем. Хотя надо признать, что последние год-два именно «русская» община подвергалась в обществе и в средствах массовой информации настоящему остракизму.
Отлично помню момент, когда спустя несколько минут после убийства Ицхака Рабина все «русские» кинулись звонить друг другу. И почти у каждого первым вопросом было: