Жилбос. Девушка из будущего
Шрифт:
– Определённо выбранное мною место и время, чтобы задать вопрос, повлияло на то, что мы друг друга так недопоняли. – Проанализировав это событие, сделал вывод я и решил изменить время и место для своего следующего подхода к людям со своими вопросами. Для чего я выбираю наиболее оживлённое, полное людей место, один из торговых залов по продаже женской одежды (хочется иногда совместить полезное с приятным, не на мужиков же глазеть, а тут такая страсть и огонь стоит в глазах покупательниц, что не оторваться) и самый подходящий для этого час, время распродаж. Что же касается самого вопроса, с которым я обращусь к какой-нибудь из покупательниц, то я никогда не делаю заготовок, а он сам рождается в голове по мере своей актуальности.
И вот я с флегматичным видом брожу по этому, весь в ярких огнях и мраморной белизне залу, и краем глаза посматриваю по сторонам, где
И вот тут-то я, при виде всего этого обмана, манипуляционно замаскированного под брендом косметика, в возмущении начинаю задаваться вопросами. – А если всё начинается с обмана, то разве есть будущее для этих отношений? – глядя в отражение зеркала, в которое вглядывается одна из пробующих на себе помаду покупательниц, в молчаливом негодовании поинтересовался у неё я. А она, между прочим, мне очень даже понравилась, даже когда ещё не накрасилась и стояла ко мне со спины. А тут, как только что мною выясняется, то она становится ещё краше и у меня даже внутри что-то там, в области сердце, ёкает, когда она заметила мой обращённый на неё взгляд и улыбнулась в ответ. И мне немедленно, пока я не остыл, захотелось у неё спросить: «А как вас зовут?». Но между нами встал этот её, даже не совсем обман, а желание меня и себя в том числе обмануть. И я, как человек имеющий принципы, сцепив зубы, отворачиваюсь и иду куда глаза ведут, пока не наталкиваюсь на свою старую знакомую, ту добротно сложенную тётку. А она не просто перекрыла для меня путь, а она громко негодует и возмущается, с ненавистью глядя на удерживаемые перед собой в руках джинсы.
– Да почему они не лезут?! – громко недоумевает добротно сложенная тётка. Ну а я дурак, не удержался, взял и ляпнул свой вопрос. – Вам действительно хочется знать ответ на этот ваш вопрос? – И надо было видеть, как на меня все вокруг посмотрели, в один момент устремив на меня, – в их глазах отныне, жестокий и подлейший человек, – свои полные негодования взгляды, и при этом в полнейшей тишине, в которую, как только я задал свой вопрос, погрузился весь зал, до этого столь шумный. Ну а я сразу понял, что ответ на этот вопрос все знают, так что мне не стоит его озвучивать и будет лучше, если я прямо немедленно покину этот зал и, скорей всего, больше никогда не увижу ту дивного вида рыжую красотку, с кем у меня состоялся немой диалог посредством зеркала.
В общем, что и говорить, а задаваться вопросами и задавать вопросы, как оказывается, не такое уж и простое дело и в некотором роде, целая наука. А не задавать вопросы, даже если ты вообще не любопытен, никак не получится и всё равно твоя природа тебя к этому вынудит.
И это не единственный вывод, который я сделал уже по выходу из этого торгового зала. Оказывается, время и место не самый значимый фактор, влияющий на вопрос понимания заданного тобой вопроса. А вот что в этом деле главное и наиболее существенное, то с этим вопросом без обширной экспериментальной практики не разберёшься. И я, чтобы больше не подвергать себя и встречных мною людей той неловкости, которая возникает, когда ты не достаточно верно интерпретируешь значение обращения к себе человека со стороны, решил для начала поэкспериментировать с самыми близкими себе людьми. Ну а так как все нынче люди занятые и им очень трудно выделить из своего графика безделья сколько бы немного времени, то пришлось обращаться за помощью в наше время к самому близкому товарищу и отчасти другу, а именно к
И хотя он не отвечает реалиям жизни и не может дать полного ответа на задаваемый мной вопрос, – что спорно, ведь задающий вопрос человек, уже отчасти знает на него ответ и ему для того чтобы найти на него ответ, нужен только толчок, который он и получает в ответе того, к кому он обратился с вопросом, – тем не менее, на начальной стадии подготовки, он, как своего рода симулятор, вполне подойдёт. К тому же он обладает рядом преимуществ. Так для него нет никаких ограничений по выбору для меня мест локаций и он может предоставить в моё зрительное распоряжение любого вида обстановку и местность. Плюс к этому, я могу выбрать для себя какую только хочу ситуацию, место и время действия. Ну и самое, наверное, главное, то это неограниченный выбор своих собеседников и просто увиденных лиц, к которым обязательно возникнут свои вопросы, и мне только и останется, как добавить немножко воображения, и я сумею для себя найти ответы на возникшие вопросы.
И вот я, заранее переделав все свои дела, занимаю своё место на кресле перед телевизором, к которому заранее были подтянуты на тележке разные съестные припасы и только для меня понятная жидкость в графине (кто знает, сколько этот эксперимент продлится, правда предположить можно – пока есть эта жидкость в графине), затем, чтобы ничто меня не отвлекало, отключаю всю связь с внешним миром, или всё же на первый раз делаю для себя небольшие допущения, ставлю на вибрацию сигнал телефонный звонок, – но только сегодня, потому что в первый раз и непривычно, – затем беру с волнением пульт от телевизора и не спешу его включать, глядя в тёмный экран телевизора.
– И что же скрывается в этой твоей бездонной глубине? – вглядываясь в эту тёмную глубину, в которой живёт и скрывается своя бесконечность, задаюсь вопросом я. И спустя сразу нахожу ответ на свой вопрос. – Своя вселенная. – И то, что я уже начал находить ответы на свои вопросы, приободряет меня и я, взглядом обращаюсь к пульту, чтобы с помощью его определить свой начальный выбор. И как сейчас же мной с горечью выясняется, то выбор на самом деле не столь и большой, по крайней мере, на начальном этапе. И хотя я не большой поклонник телевизора и как многие сейчас, больше нахожусь в виртуальном мире интернета, тем не менее, я примерно знаю, что за каждой кнопкой телевизионного канала, где-то до десятого, прячется.
– Так не пойдёт. – Решаю я. – Жизнь построена на случайности встреч и значит, мой выбор не должен быть предопределён моими знаниями. – И я тут же, не глядя, нажимаю одновременно две кнопки на пульте телевизора. А тот паразит, моргнув, тоже выдерживает паузу и видимо даёт мне время одуматься и пока ещё не поздно, изменить свой выбор и переключить канал. Но я твёрд в своём решении, и даже не шелохнулся, сидя в одном положении. – Ну, ты сам этого хотел, так что пеняй только на самого себя, за этот свой выбор. – Что-то там пискнуло в телевизоре, передавая мне это своё пожелание. И только телевизор так красноречиво меня предупредил, гад, как я всё понял за его извращённую своим внутренним содержанием микроскопического размера, всю в микросхемах душу – он решил повлиять на моё решение, со своего экрана наслав на меня субтильного вида типа, к которому у меня точно не возникнет никаких вопросов, с ним всё и так красноречиво ясно. Его стезя, финансового аналитика и эксперта, предопределена его унылой физиономией без следов живости на ней, и только уши-лопухи оставляли ему шанс быть замеченным какой-нибудь болтушкой, которая без умолку, не переставая болтает, и оттого, что никому не даёт вставить слово в разговор с ней, растеряла всех своих слушателей. А тут такой шанс быть выслушанной.
– А может он (телевизор) действовал так, как и нужно было, со свойственной ему расчётливой объективностью, с которой я, в отличие от него, в любой момент могу соскочить. – На одно лишь мгновение меня посетило сомнение. – О чём он прекрасно знает – в его памяти, что-то мне подсказывает, уже отложились памятливые воспоминания о том, каким каналам я отдаю предпочтение (сам же отметил их, как любимые). И я, по его мнению, подспудно желаю увидеть на его экране такое телевизионное лицо, чтобы при виде него у меня в голове и не смогло возникнуть вопросов: «А отчего мне такое счастье?» и «Почему именно я?». А как только она знаково подмигнёт мне: «Чего сидишь, бери и пользуйся», то я обо всём и об этих своих экспериментах с вопросами в момент забуду и приму этот дар телевизионных небес. А это всё наводит на весьма глубокую мысль о том, зачем и для чего в итоге вся эта моя вопросительность была мне нужна.