Жилбос. Девушка из будущего
Шрифт:
А всё потому, что он для своего понимания всего происходящего вокруг него, задаётся не правильными вопросами. И этот его вопрос: «Что всё это значит?», есть уже следствие, простая констатация факта, а вот если бы он обратился с тем, так наиболее чаще всего звучащим в детских устах вопросом: «Почему?», то он бы всё отлично для себя понял и не стал бы сейчас хвататься за сердце и в приступе непонимания, что с ним сейчас происходит, начать падать в глазах всех здесь присутствующих.
– А я для тебя, Анечка, ничего не жалел и всем твоим капризам потворствовал. – Начинает так жалобно хныкать этот профессор, что всем становится не по себе от вида такого его жалостного прискорбия. А вот Анечка, как выясняется, не такая жалостливая натура, а она натура справедливая и во всём любит честность. – Это чего это ты, скупердяй, для меня не жалел и что это ещё за такие капризы?! – в удивлении выкатив глаза, прямо требует ответа от профессора его колючая Анечка. – А ты так на меня не смотри, – нервно реагирует профессор Каунас, – я рациональный человек и у меня, между прочим, всё записано. – И профессор лезет в карман своего плаща, откуда им вынимается в кожаном переплёте блокнот, и профессор, смочив во рту пальцы, начинает его перелистывать.
И теперь уже побледневшая Анечка, выскользнув из захватов своего хорошего знакомого, этого железобетонного типа, с кем они обменивались не только теплотой своих взглядов друг на друга, и, подскочив к профессору, вцепляется ему в руки, откуда выхватывает блокнот и с яростью бросает его на мостовую и начинает в остервенении топтать. Когда же от него мало, что остаётся, Анечка, такая прекрасная в ярости, с ненавистью смотрит на профессора и злобно проговаривает. – Вот так ты растоптал мою к тебе любовь. – После чего она оборачивается к нему спиной и было собирается присоединиться к своему близкому знакомому, как вдруг слышит со стороны сзади себя, очень знаковый и по особому звучащий звук. Это, как оказывается, профессор на этот раз упал ещё ниже, затылком об мостовую.
Анечка в первое мгновение торопеет при виде свалившегося профессора, а затем бросается к нему и, задаётся имеющим очевидный ответ вопросом. – Что с тобой, Кальчуня? – а вот такое её смягчение до ласкового имени профессора, как-то совсем не понравилось ухажёру Анечки, которого она никогда так не называла, ограничившись: Мой Мишка.
– Я бы сказал, что умираю от любви к тебе, – говорил весь разбитый падением вид профессора Каунаса, – но я на своём смертном одре не доставлю тебе такого удовольствия. – Добавила в спазме дёрнувшаяся нога профессора. – И поэтому я умираю от сожаления при виде твоего невежества.
– Лучше не умирай. – Анечка своим ответным словом и вовсе всех удивляет. И теперь профессор, как и хороший знакомый Анечки, и не знают, что думать после этого её ответа. И у каждого из них в голове теперь стоит вопрос: «Как понимать этот её ответ?». Как будто не знают: по обстоятельствам. А если не понимают, то им уже, пожалуй, не объяснишь, что не всегда нужно придавать значение словам, прозвучавших в женских устах, а их смысловое значение зачастую находится в компетенции интонации, с которой работает отвечающая за чувства часть женской души. И им, этим в основном неспокойным натурам, вот с таким противоречием в себе приходится жить, а непонимающим их противоречивой натуры людям, ничего не остаётся делать, как уступить место рядом с ними другим людям, если до конца и не понимающим, как так можно себе противоречить, – пять минут назад сказала одно, а сейчас совсем другое, – то скрепя зубами свыкнуться и молча делать вид, что ты понимаешь, что к этим туфлям нужно одеть что-нибудь другое.
И тут не без того, чтобы не задаться вопросом: Кому же всё-таки из них сложнее, тому, кто должен сделать свой итоговый выбор из даже не из двух предложений, а из бесконечного множества противоречивого свойства модификаций, возможно, что по итогу только из одной вещи, или тому, кто на всё это метание из стороны в сторону смотрит и не имеет права вмешаться?
И тут, для того чтобы как-то понять, почему так происходит и зачем все эти противоречия и разночтения друг друга, были в нас за основу будущих крепких отношений заложены природой, просто необходимо посмотреть со стороны на два принципиальных взгляда на одно и тоже событие.
– Я её брошу! – укрепив своё сознание новой порцией горячительного, бросает вызов судьбе в виде остановившейся неподалёку красотки, в перспективе свободный человек. Вот только зачем так разбрасываться своим вниманием к красоткам, как будто и так не ясно, к чему оно ведёт – в своей перспективе к тому же не свободному варианту, который его привёл сюда в бар, в отчаянии за свою несвободу мыслить, как хочет. – Хочу я в кровати перед телевизором чипсы есть, а она меня с ними оттуда гонит. Нет сил уже терпеть этот её деспотизм. – Вот с этими мыслями себя воодушевил на новые мысли о свободе отношений этот живущий в перспективе человек.
– Я от него уйду! – не менее решительно заявляет по телефону своей подруге, находящаяся на другой стороне решения этого вопроса, девушка-красавица, пока ещё не свободная, но в перспективе могущая рассматриваться в качестве варианта отношений для людей, живущих в своих перспективах. И как только она это сказала, то тут же принялась заглядываться по сторонам, как будто сама не знает, к чему, как правило, приводят эти её заглядущие взгляды. Где она и встретилась взглядом с тем решительным человеком, который на её счёт уже строил свои далеко идущие планы.
А как только они практически одним взглядом посмотрели друг на друга, – а всё благодаря, или будет вернее сказать, по вине недоговороспособности своих вторых половин (так им всё это видится), – то они сумели вовремя увидеть, к чему в итоге всё приведёт, если они решат всё бросить и броситься в объятия друг друга, и решили пока повременить всё менять в своей и чужой жизни.
Правда, не всегда всё так разумно разрешается и это всё свои частности, которые не редко нами в жизни встречаются, но сейчас всё чаще все эти семейные истории, разыгрывая, демонстрируют с экрана телевизора, где в публичном телевизионном пространстве, полном, само собой разного рода экспертов и уважаемых людей из артистического сообщества, совместно с теми зрителями, кому, скорей всего, делать нечего из-за отсутствия личной жизни, пытаются разобраться, кто виноват в том, что глава семьи Семён, по словам самого же главы этой семьи, так отчаянно гуляет напропалую, когда он такой сморчок и совсем не видный из себя мужчина? И всё это ведёт такого глубинного вида тип с высокоинтеллектуальным лицом, а может его выражением, что начинаешь задумываться о том, а может я чего-то не понял, и если здесь в качестве ведущего присутствует такого интеллектуального разлива тип, то здесь наверняка поднимают куда как более важные вопросы.
Но проходит пять минут, а затем ещё две и ничего, кроме руганья и драк там не происходит, и тут у меня, вдруг обнаружившего себя за просмотром всего этого вертепа, возникает только один вопрос. – Почему я это(!) смотрел и до сих пор смотрю? – Что немедленно приводит к нажатию кнопки выключения телевизора (а когда я его включил снова, то я и не помню) и в мою душу приходит покой. Но только на время, пока моя памятливая мысль не возвращает меня к сегодняшнему происшествию, случившемуся у меня на работе, которое, в общем-то, и послужило катализатором, своим толчком к этой моей аналитике, и создало все условия для моего сегодняшнего, в будний день нахождения дома, а не на работе.
Так сегодня, вначале рабочего дня и по окончанию производственного совещания, когда уже все вопросы были обговорены и задачи перед рабочим персоналом на сегодняшнюю рабочую смену были поставлены, ведущий это совещание всеми уважаемый за должность, да и согласно субординации, каждый обязан испытывать такие чувства, начальник Валериан Никифорович, находясь в благодушном состоянии духа, вдруг решил показать себя большим либералом, а так-то он авторитарный управленец, и пока он всех не отпустил с планёрки, берёт и спрашивает у собравшихся в его кабинете подчинённых, есть ли у них какие-нибудь рационализаторские предложения, а может и того больше, замечания по сегодняшней повестке дня.