Жилец. Смерть играет
Шрифт:
Маллет кивнул, автоматически взяв на заметку адрес. Главное, в принципе он установил, что покойный финансист был мошенником, а подробности махинаций его особенно не интересовали. Что же касается конечной цели всех сделок Баллантайна, то она стала ясна по ходу расследования. И заключалась в том, чтобы перекачивать деньги из карманов инвесторов в карманы Баллантайна. И надо сказать, что это делалось чрезвычайно успешно. Но совершенно неожиданно в последние несколько дней жизни Баллантайна ситуация изменилась. Он был атакован ведущей финансовой газетой, и держатели акций его головного концерна в преддверии ежегодного собрания утратили к нему доверие. Рыночные котировки катастрофически упали, и в день его смерти враги вообще шли за ним по пятам.
— Игра была окончена, и он это знал, — пояснил Реншоу. — Так что, если бы Баллантайн покончил самоубийством, это было бы понятно.
— И избавил бы нас от массы хлопот, если бы так поступил, — заметил Маллет. — Но вместо этого дал кому-то себя убить, предоставив нам мстить за его никчемную душонку. Только я не думаю, что он был из тех людей, которые сводят счеты с жизнью. Странно, почему он не дал деру, как Алисе и Хартиган?
— Насколько мы понимаем, именно это он и сделал.
— Отправившись на Дейлсфорд-Гарденз?
— Нет, я думаю, он собирался уехать подальше, — сказал Реншоу и продолжил объяснять, к чему его привело изучение поведения Баллантайна в последний день его предпринимательской деятельности.
Вообще-то в последнее время он поздно приезжал в контору и рано оттуда уезжал, но в тот день почти неотлучно сидел в своем личном кабинете. О том, чем он там занимался, можно лишь догадываться по тому состоянию, в котором остались его вещи, но, вне всякого сомнения, занимался уничтожением бумаг. Его личный сейф оказался абсолютно пуст. Кроме того, он снял со своего личного банковского счета все деньги, а из ящика стола пропал его паспорт, который там обычно хранился.
— Учитывая все это, — заключил Реншоу, — по-моему, абсолютно ясно, что на уме у него было более далекое путешествие, чем до Кенсингтона.
— И также абсолютно ясно, — подхватил Маллет, — что при себе у него была крупная сумма денег, когда его убили. Сколько, как вы думаете?
Реншоу покачал головой:
— Боюсь, мы никогда этого точно не узнаем. На его личном счету оставалось лишь около сотни фунтов, когда он его закрыл, но за последние несколько месяцев через Баллантайна проходили очень большие суммы денег. Куда все это делось, трудно сказать. Если, согласно моим догадкам, он боялся предстать перед держателями акций на собрании и собирался сбежать, то, несомненно, сделал где-то заначку — вероятно, за границей. Из недавних выплат, которые мы смогли проследить, многие предназначались женщинам.
— Включая его жену? — спросил Маллет, вспомнив показания миссис Баллантайн на дознании.
— Нет. Она была достаточно умна или удачлива, потому что некоторое время назад получила от него кругленькую сумму. Так что больше ей от него ничего не перепало. Наоборот, в последний момент, перед самым своим уходом, он пытался добиться ее согласия на то, чтобы получить заем под акт распоряжения имуществом, но она отказалась.
— Еще бы. Ну а другие женщины?..
— Похоже, Баллантайн проявлял странного рода щедрость, потому что продолжал выплачивать очень солидное содержание своим уже оставленным любовницам. Еще он содержал итальянскую танцовщицу Фонтичелли, но этот роман у него вроде бы завершился. Все самые крупные выплаты за последнее время предназначались миссис Илз.
— По-моему, я что-то про нее слышал, — припомнил Маллет. — Она была его главной фавориткой?
— Да. Баллантайн практически жил у нее весь последний год, за исключением редких дней, когда считал нужным по явиться перед глазами жены на Белгрейв-сквер. Он поселил миссис Илз в очень неплохой квартирке на Маунт-стрит и совершенно не скрывал своей связи с ней. Во всяком случае, в конторе все про это знали.
Немного помолчав, Маллет проговорил:
— Маунт-стрит находится далеко от Дейлсфорд-Гарденз, и все-таки, думаю, мне следует поставить миссис Илз следующей в список лиц, которых следует посетить. Мне думается, что помимо вашего Реншоу нам надо поработать еще по направлениям. Во-первых, взяться за Джеймса и довести его до его встречи с Баллантайном. А во-вторых, взяться за Баллантайна и провести его до встречи с Джеймсом. Оба стоят того, чтобы ими заняться. А уж если кто-то и может мне помочь разузнать что-то о личной жизни Баллантайна, то это будет миссис Илз.
— Еще один человек мог бы дать вам немало информации, если бы захотел, подсказал Реншоу.
— Вы имеете в виду Дюпина? — тут же отреагировал инспектор.
Реншоу кивнул:
— Он и два пропавших директора — единственные люди, которые были посвящены в аферы Баллантайна. Дюпин так влез в это по самые уши. У нас на него вполне достаточно материала, чтобы арестовать его немедленно.
— Надеюсь, что вы ничего такого не предпримете, — быстро сказал инспектор. — Арестованного нельзя допрашивать, и я думаю, что на свободе Дюпин будет для меня полезнее, чем под замком. Хотя мы будем держать его под наблюдением.
— Он чуть ли не умолял меня арестовать его сегодня утром, когда мы были у него в конторе, — сообщил Реншоу. — Как вы думаете, он знает судейские постановления и ему кажется, что находиться в тюрьме для него безопаснее?
— Сдается мне, он много чего знает, — ответил Маллет, — но, я надеюсь, не так много, как буду знать о нем я уже сегодня вечером.
Глава 13
МАТЬ И СЫН
Четверг, 19 ноября
Фрэнк Харпер укладывал вещи. Тонкие полы и стены маленького домика вздрагивали от грохота выдвигаемых и задвигаемых им ящиков и его громких раздраженных возгласов, с которыми он гонялся за своими пожитками по неопрятной спальне. Миссис Харпер услышала его сразу же, как только вошла в дом, вернувшись из магазина. Оставив продукты в обветшавшем коридоре, служившем прихожей, она тут же побежала наверх, в комнату сына.
— Фрэнк! — воскликнула миссис Харпер, отбрасывая от глаз неопрятные седые волосы. — Что ты делаешь?
— Вещи собираю, — буркнул он. — Есть у меня чистая рубашка на вечер?
— В бельевом шкафу, дорогой. Сейчас принесу. Но почему? Куда ты собрался?
— В Льюис. И у меня не так много времени до отхода поезда. Ну, принеси же рубашку, мама!
Миссис Харпер послушно потрусила прочь, озадаченно сморщив доброе, глупое лицо, и почти сразу вернулась.
— Вот она, дорогой, — подала она сыну рубашку. — Мне пришлось подштопать ее на шее, но этого совсем не будет видно, когда ты ее наденешь.