Жилец. Смерть играет
Шрифт:
— Не желаете ли присесть, сэр? — проговорил инспектор вкрадчивым голосом. — Как я понимаю, у вас есть что нам сообщить?
Посетитель робко примостился на самом краешке кресла.
— Вы… вы уж меня простите ради бога, что я причиняю вам такое беспокойство, — начал он, — но я посчитал своим долгом в этих весьма необычных обстоятельствах… все это так необычно, я никогда прежде не имел дела с полицией, и… но мое имя упоминалось… извините меня… — На какое-то мгновение его лицо скрылось за большим сине-белым клетчатым носовым платком, и в тихом кабинете раздалось «апчхи», подобное разрыву бомбы. —
На этот раз чихание застало его врасплох, и Маллет поспешно пригнулся, прячась от разлетевшихся брызг. До сих пор инспектор ничего не сказал. По сути дела, он лишь вполуха слушал бессвязные высказывания незнакомца. Но глаза его работали, и мозг автоматически запечатлевал то, что он видел, обрабатывая и сравнивая с тем, что прежде слышал. Мистер Джеймс оказался человеком громадных размеров. Когда он сел, неудобно подавшись далеко вперед в своем кресле, его живот выступил почти до письменного стола, за которым укрылся инспектор. Громадность его усиливалась косматой каштановой бородой, падающей ему на грудь. Однако выше бороды находилась вовсе не упитанная цветущая физиономия, какой можно было бы ожидать от человека с такими габаритами, а изможденное личико со впалыми щеками и ввалившимися глазами. Его конечности тоже были сравнительно тонкими. Оставалось лишь удивляться, как столь несоразмерные ноги выдерживают груз такого тела. «Он выглядит как тощий человек, плохо загримированный под Фальстафа», — подумал Маллет и вспомнил слова Харпера: «Толстый человек — или скорее пузатый. У него был большой живот и худое лицо, как будто он страдает несварением желудка».
Вслух же инспектор сказал:
— А теперь давайте разберемся во всем спокойно, мистер Джеймс. Так вас, кажется, зовут?
Посетитель запустил руку в карман и достал замусоленную визитную карточку.
— Это я, — подтвердил он.
Взяв визитку, Маллет прочитал: «Колин Джеймс, Маркет-стрит, 14, Грейт-Изингтон, Норфолк». В нижнем левом углу были прибавлены слова: «Торговец зерном и семенами».
— Итак? — спросил инспектор. — Какое отношение вы имеете к этой истории?
— В том-то все и дело! — воскликнул мистер Джеймс. — И вправду — какое? Я — уважаемый человек, сэр, и всегда им был. Вы можете спросить любого в Изингтоне или много миль окрест — до самого Нориджа, если хотите.
— Но вы решили на всякий случай дойти до самого Лондона, — сухо заметил Маллет. Если он и питал надежды услышать что-нибудь полезное от посетителя, то они начали улетучиваться. Похоже было, что Колин Джеймс во плоти представляет ничуть не большую ценность, чем бестелесные слухи, собранные в его папках.
Мистер Джеймс громоподобно высморкался.
— Простите, если я причинил вам беспокойство, — виновато повторил он. Но я подумал, что будет правильным прийти как можно скорее. Моя дочь сказала мне, что никому от этого не будет проку, но и не сделать этого неправильно. И вот, как только моя простуда позволила мне выйти из дому, я это сделал. Он шмыгнул носом. — Хотя мне и без нее-то было не до поездок.
Инспектор невольно был тронут.
— Боюсь, что это вы себе причинили беспокойство, мистер Джеймс, — сказал он.
— Да я бы и не против, сэр, — отозвался Джеймс, — если бы считал, что от меня будет какая-то польза. Но, скажу вам, нынче требуется какой-то нешуточный повод, чтобы вытащить меня из дому, — я имею в виду, даже если не брать в расчет мой насморк. Здоровье у меня уже не то, знаете ли. Я так мучаюсь…
— От несварения желудка? — осведомился Маллет.
— Вот-вот, от несварения желудка. Интересно, как вы догадались, сэр? Сразу видно — вы не зря называетесь детективом.
— Ну, нас, знаете ли, учат наблюдательности, — любезно пояснил инспектор, вставая при этих словах. — Спасибо, что пришли, мистер Джеймс. Думаю, совершенно ясно, что вы не тот человек, которого мы ищем.
— О, вы можете быть уверены в этом, сэр, — со всей серьезностью заверил его торговец семенами. — Но до чего занятное совпадение, правда? Мое имя, и борода, и фигура, и все остальное, и мое пищеварение тоже, насколько мне известно, хотя вы не вставили это в описание.
— Думаю, я могу пообещать вам, что уже одно только ваше пищеварение освобождает вас от подозрений, — серьезно проговорил Маллет.
— Да неужели? Это очень интересно, очень интересно. Никогда бы не подумал. Это показывает ваши методы работы, джентльмены из Скотленд-Ярда. Ну что же, в таком случае все, что я могу сказать, так это что у меня железное алиби — так, кажется, это называется? — на случай любого преступления. Это первое хорошее известие, связанное с моим проклятым желудком. Он мне всю жизнь отравляет, — Джеймс печально оглядел свой огромный живот, — ей-богу. Расстраивается от любого пустяка. Спросите мою дочь, что случилось, когда она взяла меня во Францию.
— А, так вы ездили во Францию? — оживился Маллет. — Когда это было?
— Прошлым августом. Неделя в Париже. Она твердо решила, что мы поедем, а все потому, что Эдвардзы с нашей улицы побывали там на Пасху, а она не хотела от них отставать. И не успокоилась, пока я тоже не поехал. Никогда больше — вот все, что я могу сказать, никогда больше!
— А у вас, случайно, нет при себе паспорта?
— Ну что ты будешь делать! — в сердцах воскликнул мистер Джеймс, снова опускаясь в кресло, с которого он только что мучительно поднялся. — Забыл про ту единственную вещь, которую собирался вам рассказать. Хотя моя дочь и сказала, что все это чепуха…
— Оставим пока вашу дочь, — потребовал инспектор. — Так что вы хотели рассказать нам про ваш паспорт?
— Его украли, сэр, во всяком случае, я его потерял, хотя всегда придерживался того мнения, что его украли. Правда, никак не могу взять в толк, для чего такая вещь кому-то могла понадобиться.
— Украли? Как?
— По дороге домой. Я держал его в руке в Дувре, и в этом уверен, потому что помню, как отдавал его чиновнику для досмотра, а он даже не взглянул на него, просто сунул мне обратно. Но потом, когда мы сели в поезд, в руках у меня было полно всякой всячины — билеты, свертки и пенс на вечернюю газету, ну, вы знаете, как это бывает. В общем, когда я стал искать паспорт, его не оказалось.