Жили-были солдаты (сборник)
Шрифт:
Командиру воинской части, где служит солдат Вася, от пассажиров и шофёра автобуса №> 303.
Находясь в безвыходном положении (дважды сломался автобус), мы были выручены солдатом Вашей части, которого все называли Васей.
Один раз пожертвовав сапогом, а другой раз пожертвовав козырьком, Ваш солдат починил автобус.
Выражаем благодарность ему и Вам.
По поручению пассажиров автобуса № 303 шофёр, дедушка, бухгалтер и мальчик Миша.
Всего 23 подписи.
— Очень хорошее письмо, — прочитав его вслух, сказал дедушка.
— А главное, — одобрил скрипач, — короткое и толковое.
Все остальные тоже одобрили письмо, а потом вложили в конверт и опустили в почтовый ящик.
— Ну, вот и всё, — сказал дедушка.
И пассажиры стали прощаться.
Через несколько дней солдат Вася получил несколько писем и две небольшие посылки.
Письма были от дедушки, бухгалтера и мужчины в фартуке: они приглашали Васю к себе в гости.
Скрипач прислал два билета на концерт.
А женщина — на память свою фотографию.
«Пожалуй, я пойду на концерт», — разглядывая фотографию, подумал солдат Вася.
Что касалось посылок, то в одной были сапоги (взамен прежних — от шофёра), а в другой лежала новенькая фуражка.
«Так вот зачем он обмерял мою голову!» — подумал солдат Вася и решил, что человек в шляпе не такой уж и странный человек.
Эту фуражку, — писал человек в шляпе, — я сделал для вас. Обратите внимание на козырёк. Думаю, она вам понравится. Остаюсь с уважением.
Человек в шляпе.
Музыкантские истории. Повесть
Перед вами несколько историй о капитане Насибулине. Свидетелем одних был я сам, историю о тыквочке мне рассказали другие.
Часто читатели спрашивают: какой процент правды заключён в том или ином художественном произведении?
Отвечу так: обычно не менее ста — ста двадцати процентов.
И это справедливо для большинства приводимых здесь рассказов. Для большинства, но не для «Тыквочки».
В «Тыквочке» — и это читатель поймёт сразу— присутствует процентов семьдесят пусть самого правдивого, но всё-таки сказочного домысла… Будем надеяться, реальный капитан Насибулин за это на нас не обидится.
Меня вызвал недавно назначенный к нам в округ начальник по культурно-массовой работе и сказал:
— Разберитесь вы с этими музыкантами. Особое внимание обратите на парашютно-десантный полк. Вернее, на его оркестр. Разумеется, другие оркестры тоже время от времени что-нибудь просят, но ведь не столько же?.. Смотрите сами: в прошлом месяце вы отпустили им десять валторн. Хорошо. Допустим. Хотя, на мой взгляд,
полковому оркестру достаточно и двух валторн. Теперь они требуют сорок три балалайки. Зачем духовому оркестру сорок три балалайки?.. В обоих случаях заявка подписана неким капитаном… На-си-бу-линым. Кстати, сами-то вы играете на каком-нибудь инструменте?
— Да, — сказал я, — на валторне.
— Вот и поезжайте, выясните: зачем им столько валторн, куда идут балалайки и так далее.
Я уехал. Вернулся через несколько дней, доложил, что всё в порядке, заявка оформлена по всем правилам, никаких финансовых или иных нарушений нет. Балалайки можно отпускать.
Парашютно-десантному полку были отгружены сорок три балалайки.
Однако через месяц пришла новая заявка. На этот раз им требовались кларнеты. Десять штук. Заявка вновь была подписана капитаном Насибулиным.
Начальник управления собрал нас всех и сказал:
— Товарищи офицеры! Только что из парашютно-десантного полка поступила очередная заявка. На этот раз на кларнеты. Не хочу заранее никого обижать, но, мне кажется, предыдущий проверяющий в чём-то не разобрался. Обычному полковому оркестру за глаза достаточно двух кларнетов. Есть у нас кто-нибудь ещё разбирающийся в музыкальных инструментах?..
Руку поднял мой друг капитан Осипенко.
— На чём вы играете? — спросил наш начальник.
— На кларнете.
Начальник несколько удивился, внимательно глянул на Осипенко, но потом пожал плечами и сказал:
— Хорошо. Поезжайте.
Осипенко уехал. Вернулся через несколько дней, доложил, что всё в порядке, заявка оформлена правильно, никаких финансовых или иных нарушений нет.
И в адрес парашютно-десантного полка были отправлены десять кларнетов.
Ещё через два месяца, когда наш начальник, вероятно, уже начал думать, что незнакомый ему капитан Насибулин наконец успокоился, из того же парашютно-десантного пришла новая заявка. На этот раз им требовались сорок три гармоники.
И я, и другие офицеры искренне сочувствовали нашему начальнику. И всё-таки больше нас занимало другое: что он на этот раз станет делать.
Он вновь собрал нас всех и сказал:
— Товарищи офицеры! Не буду говорить о том, что из парашютно-десантного полка поступила очередная заявка. Я полагаю, все вы уже об этом знаете. Теперь они требуют от нас сорок три гармошки.
— Товарищ полковник, — мгновенно поднял руку майор Гаврилов, — извините, что я вас перебиваю, но точнее говорить не «гармошка», а «гармоника», в крайнем случае «гармонь».