Жилой комплекс «Курицын»
Шрифт:
Ещё год назад его одухотворённая физиономия висела по всему городу в качестве члена команды депутата госдумы, хэштэг «ЭнергияДобрыхДел». Это называлось наработкой политического капитала. На следующих выборах можно было бороться за кресло в местном законодательном собрании – лицо-то уже примелькалось народу. А чем не депутат? Со студенческих лет в авангарде. Профсоюзный лидер, семьянин. Председатель комитета молодёжи и туризма. Это вам не предприниматель какой-то там. К тому же Автоном Викторинович обладал ценнейшим умением народного избранника – обещать и улыбаться. Плоть от плоти чиновник, он годами терпеливо
А дальше его история легко находится в сети. Сбили Ямова красиво. Главное, его же предупредили… Ямову шепнули, что его пасут соответствующие органы, так что, если он задумал что-нибудь нехорошее… Но Ямов только улыбнулся, как Гагарин, и сказал, что ситуация под контролем. Через неделю его повязали при передаче взятки. Показали по телевизору. На первый раз отделался условным лишением свободы.
Так Автоном Викторинович Ямов, плоть от плоти чиновник, выпал из обоймы. Оказавшись на улице, он растерялся. Вместо профессии у него было лишь колоссальное количество шапочных знакомств. С любым чиновником вплоть до мэра или губернатора Ямов ручкался и расшаркивался. Как использовать эту более-менее дружескую ногу, если больше нечем зарабатывать на жизнь? Например, за небольшое вознаграждение можно по знакомству решать какие-нибудь вопросы, Ямов гарантирует результат хорошим друзьям. Вопросы действительно гарантированно решались, правда, в основном, в общем порядке. Многие догадывались, что без Ямова всё было бы как минимум не дольше. В общем, спрос на услугу «решалы» был совершенно тухлый и не удовлетворял потребностей и амбиций Автонома Викториновича.
Встретились в Литературном кафе. Место Автоном Викторинович назначил неслучайно. Заведение в двадцати метрах от мэрии – это должно было указывать на приближённость к кулуарам власти. Отсюда можно, не надевая пальто, подняться в любой кабинет, если только есть надобность и средства на гонорар Ямову. Тут он сидел как на аэродроме, оперативно отрабатывая заказы.
– Шашкаживай! – Автоном Викторинович аппетитно кушал. Саша не видал раньше, чтоб так красиво ели. Ямов завораживающе колдовал вилочкой над венским штруделем. Ловко цепляя кусочек, он умудрялся собрать на него с блюдца опавшие крошки. Размашисто, как композитор, пил кофе и так же красиво промакивал губы салфеткой. Своей очереди ожидал морковный тортик. Всё это не мешало Ямову вести разговор:
– Будешь тоже что-нибудь?
Хоть Саша мгновенно проголодался, насмотревшись на Автонома Викториновича, он решил пока попоститься, потому что испугался, что не сможет есть так же эффектно. Ну, и по делу ведь пришёл. Ямов покровительственной улыбкой отправил подскочившую официанку назад.
Саша начал рассказ о своих трубах, постепенно храбрея от негодования. Когда Ямов в третий раз поморщился над словом «уроды», Саша понял, что суть уже изложена, можно остановиться.
– Так! Мне нужны будут все документы по этому вопросу, – потребовал внештатный переговорщик.
– Вот документы, – Саша достал пакет.
– Отлично! Померанцев мой друг, я его знаю ещё с тех пор, как он в наркоконтроле служил, впрочем, это не важно. Но не он, конечно, в Водоканале решения принимает… – со знанием дела сказал Ямов, – Давай-ка, я возьму тайм-аут, надо поговорить с нужными людьми. Всего лишь сутки. Я знаю, как дорого наше время. – Он улыбнулся и смотрел на Сашу до тех пор, пока тот не понял, что нужно улыбнуться в ответ.
Взятка
Ямов перезвонил ровно через неделю. Он говорил голосом человека, только что дошедшего до Берлина:
– Что бы ты без меня делал! Два лимона, и дело в шляпе. Я договорился!
– Это что, взятку давать?
– Блин, ты что, тупой? Ты зачем майора кормишь?!
Через полчаса встретились в машине. Ямов велел отключить телефоны и убрать в бардачок.
– Нельзя по мобильнику о таких вещах говорить! Их, депутатов, всех прослушивают, по пять лет записи хранят. Ты знаешь, как они трубки кидают, если разговор заходит… Понял?
– Понял.
Ямов пристально посмотрел на Сашу, как бы пытаясь оценить, действительно ли тот понял. Потом огляделся, зачем-то прислушался и продолжил шёпотом:
– Пакет должен быть размером, как документы. Кто несёт размером с пачку денег, тот и палится. Самое главное, если там камеры, не раскрывать и не пересчитывать. Хоп так, дал пакет, типа, документы, а деньги там просто как бы случайно оказались, вынуть забыл. Эх, жалко, мне нельзя, у меня семья, но я тебя научу, всё нормально будет.
– За это ведь сажают!
– Сажают, если поймают! Это, во-первых. Во-вторых, за первый раз не сажают, а, в-третьих, чтоб ты знал, сажают того, кто берёт, а не того, кто даёт. И вообще сейчас всё всегда через это делается! Ты как хотел? Дом построить и ни разу никуда не занести? – Ямов был убедителен.
– Но у меня нет двух миллионов рублей!
Ямов недоверчиво посмотрел на Сашу:
– А что есть?
– Ну, доллары.
– Можно долларами. Доллары не деньги, что ли?
Ямов перешёл непосредственно к передаче:
– У них всегда что-то есть типа ёмкости. Дураков нет. Никто не оставит отпечатков. Предложат либо положить в открытый ящик стола, или в урну, или, у ме… э-э-э… кх-кхк… бывали случаи, на столе большая карта лежит, вы беседуете, и вот ты под неё фьюить – закидываешь. Помнишь, видео было с губернатором? Он даже руками не коснулся, двумя карандашами, как китайскими палочками так взял, чик… Ты умеешь палочками есть?
– Вы это сейчас серьёзно? – Попов недоверчиво смотрел на разгорячившегося Ямова.
– Саша, ты дебил? Я тебе архиважные вещи говорю, ты почему так легкомысленно относишься? – Ямов терял терпение, – Слушай всё, это азбука! Иди лучше не в своей одежде. Когда камеры будут смотреть, скажешь, у тебя нет такой куртки, это не ты.
– А вы где будете?
– Я буду не в городе.
– Почему?
– Так надо.
Саша закрыл лицо руками:
– Послушайте, а вы по-другому там не могли договориться? Есть же законные способы?
– Ну, так и шёл бы тогда в суд или куда хочешь сам! Чего меня-то звать? – обиделся Ямов, – моё дело – результат, и результат есть. Не хочешь – не строй свой дом. Успокойся, давай! Что ты сейчас-то переживаешь? За то, что мы тут сидим, болтаем, никого не наказывают!