Жить дальше

Сойер Роберт Джеймс

Он пошёл по изгибающемуся коридору, стены которого были теперь увешаны астрономическими фотографиями в рамках, пока не нашёл дверь, которую искал. Он легко в неё постучал. Старые привычки умирают долго, подумал он; он уже давно старался стучать полегче, чтобы поберечь скрученные артритом суставы пальцев, но сейчас засомневался, услышат ли его стук сквозь толстое дерево. Он уже собрался было постучать снова, когда услышал изнутри женский голос:

— Войдите.

Он вошёл, оставив дверь за собой открытой. Молодая рыжеволосая женщина выжидательно смотрела на него из-за компьютерного монитора.

— Я ищу Ленору Дарби, — сказал Дон.

Она подняла руку.

— Виновна.

Он ощутил, как у него удивлённо вскинулись брови. Теперь, когда он её разглядел, он вспомнил, что на последней рождественской вечеринке была среди аспирантов одна рыженькая, но он забыл, а вероятнее, просто не заметил, насколько она была симпатичная.

Ленора выглядела на двадцать пять — без сомнения, природные двадцать пять. Её рыжие волосы ниспадали на плечи; у неё было бледное веснушчатое лицо и ярко-зелёные глаза. Она было одета в зелёные джинсовые шорты и белую футболку с надписью «Onderdonk» на ней — скорее всего, название музыкальной группы. Нижняя часть футболки была завязана на талии узлом, открывая пару дюймов живота, который оставался плоским, даже когда она сидела.

— Чем могу помочь? — спросила она, белозубо улыбнувшись. Очень многие сверстники Дона всю проживали всю жизнь с теми или иными изъянами в зубах — смещение зубов, глубокий или мелкий прикус, щели между зубами; но у нынешней молодёжи зубы практически всегда были идеальными — ярко белыми, ровными и гладкими.

Он оборвал досужие мысли и сказал:

— Я Дон Галифакс. Я знаю, что я…

— О Боже ж ты мой! — воскликнула Ленора. Она оглядела его с головы до ног, отчего он почувствовал себя неловко и смущённо и, вероятно, даже немного покраснел. — Я ожидала… он, наверное, ваш дед? Вас назвали в его честь?

В декабре она видела восьмидесятисемилетнего старика по имени Дон Галифакс, а потом кто-то с таким же именем пришёл забрать бумаги для Сары Галифакс, так что…

Так что да, с её точки зрения это совершенно разумная версия.

— Да, — коротко ответил он.

Её предположение и в самом деле было правдой, но не такой, как она думала. Полностью его звали Дональд Роско Галифакс, и Роско было именем отца его отца.

Так что, почему нет? Это была безвредная выдумка, а ему решительно не хотелось объяснять своё нынешнее положение; ведь не станет же он проходить через одно и то же с каждым встречным. Кроме того, он, вероятно, эту девушку больше никогда не увидит.

— Очень приятно, — сказала Ленора. — Я видела вашего деда пару раз. Он такой очаровательный!

Ему была приятна её оценка, и он позволил себе слегка улыбнуться.

— Это да.

— А как… — Дон почувствовал, что непроизвольно задержал дыхание — если бы она закончила фразу «ваша бабушка», он сомневался, что смог бы продолжать эту мистификацию, но она сказала: — А как профессор Галифакс?

— У неё всё в порядке.

— Это хорошо, — сказала Ленора, но потом удивила Дона, покачав головой. — Иногда мне хочется, чтобы я была старше. — Она снова улыбнулась и поднялась, подтянула узел на футболке, который, по-видимому, ослабила, садясь за компьютер, отчего выпуклости её груди обрисовались ещё чётче. — Видите ли, тогда она могла бы быть моим научным руководителем. Нет, профессор Дьюлак тоже хорош, но, вы понимаете, обидно учиться там, где работал самый знаменитый специалист в твоей области, и практически не иметь с ней контактов.

— А вы, значит, специализируетесь в SETI?

Она кивнула.

— Ага. Так что, как вы можете представить, профессор Галифакс для меня вроде героя.

— Понятно, — сказал он и быстро оглядел комнату, потому что…

Потому что он, вероятно, слишком пристально и слишком долго пялился на привлекательную молодую женщину. Комната разделялась обычными матерчатыми перегородками, а одну из её стен занимали картотечные шкафы. Безбумажные офисы и летающие автомобили всю его жизнь были на несколько лет в будущем, но возможно теперь, наконец, он в самом деле доживёт до того времени, когда то или другое станет реальностью.

Он открыл было рот, чтобы заговорить, но вовремя себя оборвал. Он собирался сказать «Сара меня попросила…», но кто, чёрт возьми, называет свою бабушку по имени? И всё же он не смог себя заставить сказать «моя бабушка». Секунду подумав, он остановил свой выбор на пассивном залоге.

— Меня попросили забрать какие-то старые бумаги.

— О, я знаю, — сказала Ленора. — Я нахожусь совсем низко на тотемном столбе, так что это меня посылали в подвал их разыскивать. — В ней было где-то пять футов четыре дюйма [32] роста, хотя она, скорее всего, не думала о себе в таких терминах — канадцы его поколения были последними, кому в школе преподавали английскую систему мер. — Сейчас я их принесу.

32

163 см.

Она перешла на другой край помещения, и он обнаружил, что не может отвести взгляд от её ягодиц под тонкими шортами. Наверху одного из картотечных шкафов лежала стопка набитых бумагами манильских папок высотой почти в фут.

Дон беспокоился, что его новая внешность не выдержит проверки; она была так непривычна для него самого, что ему казалось, что и окружающим она будет казаться неестественной. Однако передавая ему эту груду бумаг, она ничем не показала, что заметила в нём что-либо необычное.

Он, со своей стороны, учуял слабый фруктовый запах — как здорово снова ощущать запахи! Это были не духи. Скорее всего, подумал он, это шампунь или кондиционер, и его запах был очень приятен.

— Боже мой, — сказал он, — я не ожидал, что их будет так много.

— Вам помочь дотащить это всё до машины? — спросила Ленора.

— Да я вообще-то на метро приехал.

— Ох. Может, раздобыть вам коробку?

— Спасибо, но… — Она вскинула свои оранжевые брови и он продолжил: — Просто я сегодня ещё собирался зайти в Галерею Искусств. Там специальная выставка дутого стекла Робин Херрингтон, я хотел посмотреть.

— Ну так Галерея всего в паре кварталов к югу отсюда. Почему бы вам не оставить бумаги здесь и не вернуться за ними позже?

— Я не хотел причинять беспокойство.

— Что вы, какое беспокойство! Я всё равно буду здесь до пяти вечера.

— Вы трудоголик, да? Тогда вам здесь должно нравиться?

Она опёрлась своей безупречной округлости тыльной частью на соседний стол.

— О, да. Здесь здорово.

— Вы аспирантка?

— Пока нет. Заканчиваю магистратуру.