Житейское море
Шрифт:
— Когда Генри сообщил о своем отъезде, мне показалось, что жизнь моя кончена, — сказала Беатрис, и Кэтрин с тревогой взглянула на нее.
— Папа был еще жив?
Беатрис кивнула.
— Да, это было месяца за два до его смерти. Я тоже влюбилась, но Генри ничего не знал об этом. Я мучилась чувством вины, поверь мне. Потом мужа не стало, и мы остались вдвоем с тобой, Кэтрин.
— Мы не сказали друг другу ни слова. — Генри усмехнулся. — Ни я, ни твоя мать понятия не имели, что влюблены друг в друга.
— И как же вы оказались
— Уезжая, Генри оставил мне свой новый адрес, — сказала Беатрис, — и, когда после похорон я рассылала письма с выражением благодарности за помощь покойному, то написала и ему. Помимо своих личных чувств к Генри, я действительно испытывала благодарность за его заботу о муже.
— Можете себе представить мои ощущения, когда я получил это письмо, — сказал Генри. — Я ответил. Это стало началом долгой переписки.
Кэтрин недоуменно взглянула на мать.
— Ты всегда сама забирала почту. Я и не догадывалась…
— Я боялась тебе признаться, зная твои чувства к отцу, — нервно покусывая губы, сказала Беатрис. — Не хотела тебя расстраивать. Затем, месяц спустя после начала нашей переписки, я поехала навестить маму, — обратилась она к Марку. — Кэтрин на неделю уехала с классом во Францию, и мы ежедневно виделись с Генри, жившим неподалеку от мамы. Она была в курсе наших отношений. После того, как я вернулась домой, мы редко встречались, но даже если это нам удавалось, встречи были очень короткими. Когда мама сломала руку и я поехала за ней ухаживать, Генри сказал, что настало время обо всем рассказать тебе, Кэтрин.
— Почему же ты мне ничего не сказала? — воскликнула Кэтрин. — Ты же знала, что мне нравится Генри.
— Да. Но у меня не было уверенности, как ты станешь воспринимать его в качестве отчима. — Беатрис взглянула на Марка. — А вы, наверное, теряетесь в догадках, почему вас заставляют слушать эту семейную историю?
— Это особая честь для меня, — ответил Марк и посмотрел на Кэтрин.
Беатрис улыбнулась ему.
— Я сказала Генри, что нам лучше подождать результатов экзаменов Кэтрин. Я была уверена, что она поступит в университет, и решила повременить до тех пор, пока все ее мысли не будут заняты предстоящей учебой, что по моим расчетам должно было смягчить эффект от неожиданного сообщения.
Беатрис немного помолчала и вдруг обратилась к Кэтрин:
— Встань на секунду, дорогая.
С опаской поглядывая на мать, Кэтрин поднялась.
— И что теперь?
— Давай встанем рядом и повернемся спиной к Марку.
Озадаченная происходящим, Кэтрин выполнила просьбу матери, а Беатрис, не без некоторой театральности, вытащила заколки из своих волос и, тряхнув головой, заставила их рассыпаться по плечам, затем встала рядом с дочерью и повернулась спиной к мужчинам.
Вскоре она обернулась и с улыбкой взглянула на Марка, чьи глаза блеснули от внезапно промелькнувшей у него догадки.
— Это я была тогда в машине, Марк. Весьма предосудительный поступок для тридцатисемилетней женщины, имеющей взрослую дочь. И тем не менее я целовалась со своим будущим мужем в машине, в полумиле от порога собственного дома. Генри подвез меня от мамы, и мы никак не могли расстаться. Вам теперь почти столько же лет, сколько мне было тогда. Вероятно, вы сможете понять мои тогдашние чувства.
Марк вскочил с места и поднес к губам руку Беатрис.
— Благодарю вас. Я оказался ревнивым идиотом десять лет назад. Но теперь я вижу, почему совершил эту ужасную ошибку. Я был в полной уверенности, что видел Кэтрин.
— Мне это сначала и в голову не пришло, когда Кэтрин рассказала о ваших подозрениях. Но Генри напомнил мне о том дне и нашей выходке в машине.
— Я помню, как чертовски сложно мне было расстаться с тобой тогда, — с жаром воскликнул Генри.
— Так вот почему ты сегодня настаивала, чтобы мы надели одинаковые свитера, — обратилась Кэтрин к матери. — Мне следовало догадаться, что ты что-то задумала.
— Мне казалось, что только так можно снять с тебя вину за чужие грехи, — сказала Беатрис. — А сходство между нами бросается в глаза именно тогда, когда мы носим одежду одинакового цвета.
После этих слов воцарилась тишина, но стало заметно, что атмосфера явно потеплела.
— Мне стоило огромных усилий признаться в этом, — виновато глядя на дочь, произнесла Беатрис.
Кэтрин бросила на нее взгляд полный любви.
— Я знаю. Но ты поступила правильно. Тогда тебе было тридцать семь, мама, но несмотря на тяжкий труд, — а возможно именно благодаря ему — выглядела ты значительно моложе. И в тот день на тебе была моя зеленая рубашка, которую ты взяла впопыхах, когда торопилась к бабушке.
— Подумать только, ты и это помнишь! — изумилась Беатрис.
Кэтрин искоса взглянула на Марка.
— Тот день останется в моей памяти навсегда.
Марк вздрогнул и посмотрел на Беатрис, а затем на Генри.
— Погода стоит прекрасная. Надеюсь, вы не станете возражать, если мы с Кэтрин покинем вас на полчаса и немного прогуляемся? — Он повернулся к Кэтрин. — Конечно… если ты тоже не возражаешь. Кэтрин. Я хотел бы поговорить с тобой.
Кэтрин холодно кивнула в знак согласия, а Беатрис одобрительно улыбнулась.
— Когда вы вернетесь, чай будет готов, а я постараюсь прийти в себя.
Кэтрин взяла свою куртку, сказала матери, что они долго не задержатся, и направилась вместе с Марком через сад к небольшой приступке у низкой изгороди. Марк перепрыгнул через нее и протянул ей руку, чтобы помочь перебраться. После секундного колебания Кэтрин оперлась на его руку, но он сразу отпустил ее, как только ее ноги коснулись земли по другую сторону изгороди.
Они молча шли рядом, ни один не решался нарушить молчания. Лучи весеннего солнца, пробиваясь сквозь поднимавшуюся с реки дымку, согревали их своим теплом, откуда-то издалека доносилось блеяние ягнят.